обломках планеты, ведь, имея мощнейшую, глубокоэшелонированную планетарную структуру, не хотят же они уходить подобру–поздорову… Но уходить из нашего Пространства и Времени на обетованную (обещанную по хоздоговору) сатурнианскую твердь придется: у сатанинской комедии тоже есть своя финита…
Иди, патриот, купи за рубль свечку — и помолись за спасение России еврейскому племенному Богу, с которым они заключили «хоздоговор» и получили у него лицензию на твое порабощение, на употребление тебя в качестве удобрения для своего процветания… Наступи на старые грабли… Такая, видите ли, у нас, у русских, традиция…
***
Ответ С.Ю.Куняева журналисту «МК» Марку Дейчу
( газета «Завтра» №42 за 2006 г.)
23 августа 2006 года газета «Московский комсомолец» опубликовала статью журналиста Марка Дейча «Кровавый навет». Статья является полемическим ответом на публикацию в августовском и сентябрьском номерах «Нашего современника» 2005 года (!) стенографического отчёта «Дела Бейлиса», переданного в редакцию журнала бывшим сотрудником радиостанции «Свобода» И. фон Глазенапом. Комментарии и послесловие к публикации были сделаны писателем И. Блудилиным–Аверьяном, которому И. фон Глазенап передал рукопись стенограммы. Краткая вступительная статья к основному тексту была написана мной. Именно она вызвала гневный ответ Дейча. Но, видимо, он писал его в таком возбуждённом состоянии, что сделал немало ошибок — может быть, невольных, может быть, сознательно клеветнических, на которые я должен указать руководству популярной газеты «Московский комсомолец», выходящей миллионным тиражом.
Дейч пишет о том, что в своё время, будучи членом партбюро секции поэтов Московской писательской организации, я «исправно голосовал за изгнание из Союза писателей Солженицына, Галича, Некрасова, Аксёнова, Копелева… и готовил партсобрания, на которых происходили эти изгнания». Дейч или не помнит, или врёт, поскольку Солженицына исключали из Союза писателей в Рязани, Виктора Некрасова в Киеве, Аксёнова и Копелева партбюро поэтов исключать из Союза писателей не могло, потому что они состояли в секции прозы. И вообще, партбюро имело право исключать не из Союза писателей, а из КПСС, в которой ни Аксёнов, ни Галич не состояли. Так что никого из этих политических провокаторов прошедшей эпохи я из Союза не исключал. О чём жалею.
Из идейных или клеветнических соображений (а может быть, из–за провалов в памяти) Дейч искажает название моего письма в ЦК КПСС, написанного в 1978 году. Оно называлось не «О засилии сионистских сил в средствах массовой информации» (так пишет Дейч), а просто и конкретно: «Письмо в ЦК КПСС по поводу «Метрополя».
Дейч утверждает, что я был доверенным лицом «небезызвестного Макашова». К сожалению, доверенным лицом честного русского генерала и нынешнего депутата Госдумы я не был, но был таковым в избирательной кампании Геннадия Андреевича Зюганова в 2000 году. Опять врёт бульварный журналист.
Вспоминая о деятелях культуры, которые в 1911 году поставили свои подписи под обращением в защиту Бейлиса, Дейч пишет, что среди них были «знаменитые писатели: Горький, Леонид Андреев, Алексей Толстой, Сергеев–Ценский, Фёдор Сологуб, Куприн… А также Немирович–Данченко, академик Вернадский, ведущие профессора Московского и Санкт–Петербургского университетов… Почти все они в скором времени оказались под ножом большевистской гильотины». Марк Дейч, перечитав эти свои строки, может хлопнуть себя по темени и воскликнуть: «что–то с памятью моей стало», ибо большего почёта, которым были окружены Горький и Алексей Толстой в советское время, представить немыслимо, да и Сергеев–Ценский (как и Алексей Толстой) стал лауреатом Сталинской премии. Куприн возвратился в Советскую Россию и умер своей смертью в 1939 году; Леонид Андреев, Фёдор Сологуб, Немирович–Данченко и Вернадский также умерли естественной смертью в своих постелях, и никакой «нож большевистской гильотины» ни при Троцком, ни при Менжинском, ни при Ягоде не прикоснулся к ним.
Что же касается «ведущих профессоров Московского и Санкт–Петербургского университетов», а среди них были учёные с мировыми именами (В. В. Виноградов, М. Н. Сперанский, В. Н. Перетц, А. М. Селищев, Н. К. Гудзий, П. Д. Барановский и многие другие), то они в количестве 70 человек в 33–34–х годах действительно подверглись жестоким репрессиям. 28 из них были расстреляны или погибли в лагерях, — словом, «оказались, как справедливо пишет Дейч, под ножом большевистской гильотины» по «Делу русской национальной партии». Но следствие вели начальник 2–го секретного политического отдела ОГПУ Каган, начальник 4–го отдела ОГПУ Л. Коган, следователь Альтман, допрашивал академиков и профессоров оперуполномоченный 2–го отдела СПО ОГПУ Шульман, следственное дело вёл уполномоченный Иоселевич, направления в ссылку подписывал зампред ОГПУ Агранов (Ф. Ашнин, В. Алпатов. «Дело славистов», М., 1994 г.).
Процесс был организован заведомо как антирусский. При каждой фамилии была своя характеристика: «националист», «ярый шовинист», «ярая антисемитка», «из старой дворянской семьи» и т. д. Так что «гильотина» была не только «большевистской», поскольку её строили одноплеменники Марка Дейча.
Хотя Марк Дейч и работает всю жизнь в «жёлтой прессе», но мне как–то неудобно указывать ему на элементарное незнание истории, которое я даже сознательным подлогом не решаюсь назвать.
Дейч лжёт, когда утверждает, что «среди православных священников, среди православных учёных не было ни одного, по крайней мере здесь, на суде, который явился бы и своим именем священника или… православного христианина поддержал бы <…> этот кровавый навет». Русский православный учёный профессор И. А. Сикорский, давший отзыв о ритуальных убийствах, архимандрит Амвросий — наместник Киево–Печёрской Успенской лавры, архимандрит Автоном — их выступления на суде опровергают невежественные измышления журналиста.
Публикатор стенограммы И. Блудилин–Аверьян (отнюдь не Ст. Куняев, что вытекает из текста М. Дейча) высказал мнение, что и при царском режиме и при большевистской власти стенограмма «Дела Бейлиса» была «засекречена», с чем Дейч не согласился: «…это полный бред. В 1913 году в Киеве вышел трёхтомник «Дело Бейлиса. Стенографический отчёт». С тех пор этот трёхтомник был доступен любому читателю — и до революции и после. В настоящее время имеется в Ленинской и Исторической библиотеках».
Да, допускаю, что официально стенограмма не была засекречена, но что осталось от крошечного тиража 1913 года после революции и гражданской войны? Два единственных экземпляра, хранившихся, скорее всего, в спецхранах Ленинки и Исторички? Это они, что ли, «были доступны любому читателю» необъятной нашей страны? Смешно, господин Дейч. В конце концов в спецхране «Ленинки» даже книга «Майн Кампф» хранилась, но это не значит, что она была доступна для широкого читателя.
Впрочем, после сокращённого варианта стенограммы, напечатанной на страницах «Нашего современника», в полном виде отчёт о деле Бейлиса наконец–то будет издан отдельной книгой, подготовленной историком М. Назаровым.
И последнее. Статья Дейча появилась ровно через год после публикации в «Нашем современнике».
