Хотя Гоголь изображен в этих воспоминаниях с чувством явного недоброжелательства, однако из них можно понять, что Гоголь, при всем своем желании повлиять на молодых писателей-либералов в нужном ему направлении, все-таки не сумел, не смог, по понятным причинам, не держать себя с ними отчужденно и отстраненно. И думается, именно это прежде всего бросилось в глаза и обидело молодого Достоевского — к тому времени начинающего, но уже известного писателя. К тому же Достоевский даже не был представлен Гоголю. Представьте, прождать Гоголя два часа, Гоголь приезжает, уходит в другую комнату, там ему представляют некоторых 'избранных' литераторов, а о Достоевском в буквальном смысле слова забыли…
Оскорбленный таким 'снисходительным' приемом Гоголя, увидевший его глазами либеральной партии, к которой сам принадлежал, Достоевский впоследствии и выплеснул эту обиду в 'Селе Степанчикове…'. Во всяком случае даже и после каторги кое-что от 'петрашевского' периода в Достоевском еще оставалось. Понадобились годы, чтобы либеральная шелуха окончательно отстала от Достоевского, чтобы, исцелившись вполне, он смог вернуться к тому детскому, незамутненному восприятию Гоголя, которое сумел привить ему в юности его школьный наставник Николай Иванович Билевич. Одним из свидетельств того и является упомянутая заметка, с которой открываются наброски Достоевского к роману 'Подросток': 'Школьный учитель, роман (описание эффекта чтений Гоголя, 'Тараса Бульбы')'.
Надо сказать, значение заметки о школьном учителе не исчерпывается ее отношением к замыслу 'Подростка'. По наблюдению А. С. Долинина, первоначально Билевич должен был стать прототипом идеального учителя в неосуществленной поэме Достоевского 'Житие великого грешника'. Имеет отношение он и к образу князя Мышкина в 'Идиоте': 'На эту связь указывает и сам Достоевский в первом номере 'Дневника писателя' за 1876 г.: 'Я давно уже поставил себе идеалом написать роман о русских теперешних детях, ну и, конечно, о теперешних их отцах, в теперешнем взаимном их соотношении'… 'Бесами' тема 'Жития' была оттеснена лишь на время, и теперь, в самом начале 1874 г., она появилась вновь. Это видно из следующих параллелей: в поэме, кроме 'великого грешника', пока еще ребенка одиннадцати лет, должны были действовать и другие дети — 'честные' и 'преступные'… Появляется какой-то учитель; часть действия происходит в пансионе Чермака… Там читаются произведения Вальтера Скотта, 'Герой нашего времени' Лермонтова, Гоголь, — особенно часто упоминается Гоголь, — и эффект этих чтений… То же и здесь: сразу после записи о школьном учителе 'описание эффекта чтений Гоголя'*.
Думается, после периода кратковременной неприязни к Гоголю, отразившейся в 'Селе Степанчикове и его обитателях', обращение Достоевского к первоначальным юношеским впечатлениям от чтения гоголевского 'Тараса Бульбы' и других произведений было вполне закономерным. Иначе и быть не могло. Ведь отношение к 'Тарасу Бульбе' — этому уникальному созданию не только в русской, но и в мировой литературе — всегда определялось не только собственно художественными — неоспоримыми — достоинствами повести, но и религиозными, национальными и другими общественно-политическими взглядами самих критиков. Для Достоевского — православного художника и мыслителя — не оценить Гоголя за 'Тараса Бульбу' по достоинству было невозможно. О стихотворениях Пушкина Гоголь как-то сказал: 'Эти… сочинения можно назвать пробным камнем, на котором можно испытывать вкус и эстетическое чувство разбирающего их критика'. Это высказывание вполне приложимо к гоголевской повести. 'Тарас Бульба' и до сих пор остается 'пробным камнем' для всякого читателя.
Примечания
1
Выдержки из протоколов суда публикуются по тексту, подготовленному В. И. Ланиным (псевдоним Игоря фон Глазенапа) на основе публикации газеты 'Киевская мысль' (1913 г.). Ввиду огромного объёма протоколов, состоящих в основном из обмена короткими репликами между участниками процесса, редакция ограничивается публикацией наиболее содержательных фрагментов — выступлений экспертов и заключительных слов Обвинения и Защиты. Сокращения оригинала сохраняются.
