— Да.
— И что ты об этом думаешь?
— Я думаю, что не справился и подвел всех, отца и тебя в первую очередь.
— Дело не только в тебе, у меня изменились эгофайлы, я «охранник», и я слишком активна для роли домашней жены.
— Но какой из тебя дипломат?
— Никакой. Я военный летчик, — о своей второй миссии я решила пока промолчать, вдруг помещение прослушивается.
— Но мы — семья послов…
— Вот ты и будешь сохранять и продолжать профессию семьи, а я обеспечивать ее рост и силу.
— Как?
— Отец придумает, — сказала я с легким сарказмом.
— Да уж…
— Ронан, — я собиралась задать очень важный вопрос, — ты готов принять меня в качестве старшей, в качестве некста?
Ронан задумался. Что ж, по крайней мере, я получу взвешенный ответ.
— Я всегда знал, что ты сильнее, но ты иногда вела себя так легкомысленно… Ты любишь выставлять напоказ свое мастерство гейши, это сбивает с толку.
Я лукаво улыбнулась.
— Вот-вот, я об этом и говорю; ты подчеркиваешь свою слабость, даже не пытаешься выглядеть умной и сильной. Невозможно понять, какова ты на самом деле. Похоже, что ты даже меня провела своей игрой.
Я удивленно подняла бровь.
— Я был уверен, что ты будешь в истерике от решения отца.
— Братец, разве я когда-нибудь была в истерике? — спросила я с укором.
Он улыбнулся.
— Нет, не была, но, тем не менее, я думал, что тебя это по-настоящему расстроит, а ты отнеслась к этому легко.
— И все же, Ронан, каково твое отношение к этому? — мне не нравилось, что брат уводит разговор в сторону.
— Я… расстроен.
— Чем именно?
— Чем? — он разозлился. — Ара-Лин, тебе так хочется это услышать? Да, я никчемный слюнтяй, не способный вгрызаться в жизнь зубами. Я слабак, ослушавшийся отца. Ты не представляешь, как он на меня посмотрел после той дуэли, я их измолол, но не убил… Я сын гейши, а не Синоби, и им и останусь.
Последняя фраза была явно лишняя — ненавижу, когда сравнивают наших матерей.
— Вот значит как, Ронан? Умываешь руки? Или как там говорили предки? Ты же совсем недавно готовился стать некстом, а теперь всего лишь сын гейши? Сын гейши, а не Второй Викен? Да? — я разозлилась.
— Да не об этом речь! Я умер для него, понимаешь? — он кричал, в его голосе слышались слезы. — Он мне больше не доверит ни-че-го!
— Ронан, о чем ты говоришь? — сказала я мягко как ребенку, теперь я поняла почему отец так срочно отправил меня к брату, положение надо спасать. Я взяла брата за руку, он был слегка шокирован такой сменой эмоций. — Отец волнуется о тебе. Да, он был расстроен, возможно, взбешен, когда ты его ослушался, но он уже успокоился, ведь ты его естественнорожденный сын, он никогда не откажется от тебя, — я говорила мягко, поглаживая его по руке.
— И это говоришь мне ты, чью жизнь он подверг опасности, вспомни, ведь он заставил тебя убить. Неужели ты простила его?
— Ронан, мы мало общались с отцом, мы с тобой всегда воспринимали его несколько схематично, как умного, но жесткого руководителя. Но ведь он еще и наш отец, и как бы то ни было, у него есть отцовские чувства, хоть он и не выставляет их на показ.
Брат был безмерно удивлен моей речью, но чаша весов колебалась, нужен еще один камешек.
— Он просил прощения за свой приказ, — тихо сказала я. Брови Ронана поползли вверх. Я повторила: — Да, он просил прощения и направил меня к тебе, дав охрану. Первым он к тебе не обратится, потому что виноват ты, а ты отгородился от него стеной. Пойми же, он простил тебя.
— Это все твои измышления, — сказал брат неуверенно.
— Ронан, — я взяла его за обе руки и заглянула в глаза, — ты умный и добрый. Ты самый близкий и родной мне человек, ты мне очень нужен. Если ты считаешь, что будешь лучшим некстом, чем я, то я отрекусь.
Братец грустно усмехнулся.
— Нет, я не хочу быть некстом, я хочу быть послом на какой-нибудь тихушной планете типа Ласковой и копаться в своей любимой дополетной истории. А ты? Чего ты хочешь? Быть танцовщицей? Или военным летчиком и по совместительству шпионом?
Пришел мой черед грустно усмехаться.
— Я очень надеюсь, брат, что если мы все сделаем правильно, то ты будешь обычным послом, а я легкомысленной женщиной.
Он удивился, я приложила пальцы к его губам, не давая задать вопрос.
— Отец закрутил головоломную многоходовку, — я говорила одними губами, не было слышно ни звука. — Насколько я понимаю, он хочет подгрести Дезерт под себя и потом быть посредником в контрактах между Синто и Дезерт. — Я почти касалась брата носом, даже если в комнате есть видеожук, вряд ли он сможет снять достаточно для расшифровки.
Ронан покачал головой, обдумывая мои слова. Я не была полностью уверена в том, что говорила, но это мог быть один из вариантов, подобное посредничество принесло бы огромные деньги, за это стоит побороться.
— Что ж, сестричка, если ты не расстроена своим будущим статусом некста, я рад за тебя, — и он поцеловал меня в уголок рта, как обычно. — Мы одна семья.
С меня как будто сняли тяжесть, я тут же села на колени к брату и обняла его, уткнувшись носом в шею.
— Вот об этом я и говорил, сестренка, ты ведешь себя, ну точь-в-точь как глава рода, — смеясь, сказал Ронан.
Я тоже улыбнулась, мне так часто приходится изображать стального бойца, что с братом я чересчур расслабляюсь.
Мы еще какое-то время поболтали, как в старые добрые времена. Жизнь у Ронана была неплоха; к моему стыду, у меня вызвали зависть его трехкомнатные апартаменты. Штайне, как и Вольф, был единомышленником Соденберга и всячески его поддерживал. Братец быстро нашел общий язык с министром, и теперь они прекрасно справлялись. Программу действий разрабатывал Ронан, а Штайне ее подписывал и озвучивал. Министр был весьма неглуп, но ему не хватало специальных знаний, и о том, насколько большую роль играет Ронан, никто не распространялся.
Дело в том, что при прежнем правительстве на Дезерте делали упор на производстве, если можно так выразиться, десантников и прочих «скороспелых» солдат, то есть стремились зарабатывать не от качества, а от количества произведенного. Но десантники нужны, когда есть войны, в мирное время корабли и станции на абордаж не берут, и несколько выпусков осталось без работы. Это позволило Соденбергу в результате мягкого путча, который здесь зовется выборами, захватить власть. Программа Соденберга заключалась в том, чтобы уменьшить производство «пушечного мяса» и увеличить долю солдат-инженеров: нетрудоустроенных переучили и нашли им работу, что дало новому президенту еще большую поддержку. И что интересно, в первые четыре года ему особо не мешали, и программы по подготовке летчиков, навигаторов и ремонтников были запущены. Но в последний год часть верхушки воспротивилась закрытию программ обучения десантников. Вопрос: почему? В безработице никто не заинтересован, значит, этим ретроградам пообещали, что десантники будут куплены. Вывод — в ближайшее
