— Ну, не факт, что он там только отдыхает, — заметил отец.
— Да и я ведь все-таки Викен, мы же все-таки посольский род, а послы по приезде на родину обязательно релаксируют в Доме, — гнула я свое.
Отец не спешил возражать.
— Тем более, что ничего порицаемого — такого, например, как наем нескольких донжанов одновременно, я делать не буду.
— Ладно. Только смотри, чтобы без эксцессов. Ты сама понимаешь, насколько шаткое у нас положение, и если всплывет, что этот донжан значит для тебя слишком много, а похоже, что это действительно так, ты себе и нам очень навредишь.
— Отец, он всего лишь мой друг, ни о чем большем речи не идет.
— Да и просто дружбы с донжаном более чем достаточно… — сказал раздраженно отец.
Я улыбнулась, светло и несколько виновато.
— Отец, я все понимаю, я буду очень осторожна.
Надеюсь, ты не заставишь меня пожалеть о том, что я пошел у тебя на поводу.
Ой, какие знакомые интонации; жаль, что я не могу ответить столь же уверенно, как и президенту.
— Отец, мне нечего добавить. Я буду очень осторожна.
Так, с отцом решила. Но как быть с Дарелом? Я склонялась к позиции «меньше знаешь — крепче спишь». Но когда сказала ему, что мне нужно помочь другу, Вольф тут же переспросил, не о друге ли донжане идет речь. Я скрипнула зубами; знать бы, кто меня заложил. Скорей всего отец, вряд ли Ронан. Пришлось рассказать все, включая план действий. Дарел скис, я лихорадочно искала слова, чтобы его успокоить.
— Дарел, я люблю тебя, — прошептала я ему на ухо впервые за все время.
Он обнял меня и, не глядя в глаза, спросил:
— Ему ты тоже это говорила?
Волна злости и раздражения ударила в лицо, я заперла эмоции.
— Нет, он же донжан.
— Пообещай мне … что между вами ничего не будет, — сказал он, пристально глядя на меня.
Ну, это уж слишком. Я спрятала глаза, борясь с бешенством. Что я там говорила об идеале и отсутствии инстинкта собственника? Сглазила, видно. Умом я понимала, что Вольф имеет право на такую просьбу, что это нормально и обосновано, что отказаться дать обещание значит нанести оскорбление. Но в душе… Во-первых, признание в любви — это очень и очень много для меня, а он не придал этому должного значения. А во-вторых, я и так собиралась противостоять соблазнам, без всяких обещаний.
— Обещаю, — наконец сказала я, глядя в глаза Дарелу, — «что не буду себе ни в чем отказывать», — добавила уже мысленно, опустив глаза.
Вольф почувствовал что-то не то и поинтересовался, в чем дело.
— В обещании не было нужды, — мрачно сказала я.
— Ну вот, не настолько уж я и идеален, — постарался он перевести все в шутку. Я сделала вид, что все простила — я действительно его прощу, только не так быстро. Тем более что объективно и прощать нечего, но когда это чувства, женщина и объективность собирались вместе?
Наконец-то после утомительного многовратного полета я прилетела на Синто. Отец космояхту, естественно, не дал, пришлось добираться попутками с пересадками. Стоял яркий солнечный день. На таможне меня встречал тот же сотрудник, что и после моего прилета с Тропеза; я не думала, что он меня запомнил и узнает, но, к моему удивлению, после процедуры проверки ДНК он сказал:
— Добро пожаловать домой, леди. Я вижу, у вас была тяжелая поездка. Надеюсь, родные звезды поднимут вам настроение, — добавил он с улыбкой.
— Спасибо, — отозвалась я, расплываясь в счастливой улыбке. Интересно, он со всеми столь неформально любезен, или только я удостаиваюсь такого отношения.
Я раньше не общалась с руководителем Дома, где работал Эфенди, контракты заключала Лана, а в последний раз сам Эфенди — от моего имени. Еще на подлете я послала уведомление о контракте и приблизительном времени прибытия, поэтому они прислали за мной в порт люксовый флаер, который и понес меня в царство роскоши и неги. Я специально не прихорашивалась, чтобы было видно, как мне пришлось несладко и как я нуждаюсь в отдыхе.
На посадочной площадке меня встречал сам дон Диего, руководитель заведения, прекрасно выглядевший мужчина лет пятидесяти. Дон Диего — это что-то, скажу я вам. От такого напора у меня поднялись все пси-щиты. Я была самой прекрасной, самой долгожданной гостьей и чувствовала, что вызываю искреннее и неподдельное восхищение. Фух. И ведь фальши нет, я ее чую в промилльных дозах. Этот мужчина действительно ЛЮБИЛ женщин, всех и с первого взгляда. У меня зарделись щеки, это вызвало новый взрыв восхищения, причем со словами он обходился очень экономно, все выражалось во взглядах и жестах. Я поняла, как мне не хватало этой постоянной игры, этого невербального общения.
— Уважаемый дон Диего, я девять месяцев провела на Дезерте, — сказала я с лукавой улыбкой. Дон тут же выдал гамму эмоций — сочувствие, понимание проблем, обещание помочь. — Я думаю, вы понимаете, какого именно праздника мне хочется?
— Конечно, леди Ара-Лин, вы ведь позволите мне вас так называть?
Вообще то имя среди аристократов — это некое табу; именем пользуются только самые близкие люди, и при знакомстве называется только двойная фамилия.
— Вам, дон Диего, позволяю, — я уже несколько пришла в себя и включилась в игру.
— Вы заказали Эфенди Рокена-Тири, но, увы, он уже не белый браслет…
— Разве денег моего заказа недостаточно для поднятия статуса?
— Увы, нет. Я вам благодарен за то, что вы изменили традиции и сделали заказ в Доме, а не на дом, как обычно, — улыбнулся он. — Но, увы, этого мало.
— Дон Диего, но ведь мы можем договориться, — я пустила в ход все обаяние, на которое способна. Заслышав знакомые нотки, Диего с прищуром посмотрел на меня. Мне некстати подумалось, что я не учла взаимоотношения дона и Эфенди: если они не ладят, то весь план насмарку.
— Ах, леди Ара-Лин, как же вас занесло на Дезерт? — сокрушенно выдал он.
Я вовсю изображала гейшу; оригинально это смотрелось, наверное — в черном армкамзоле и с простой косой за спиной. Гейша-аскет.
— Дон Диего, я вам обещаю, что мое пребывание в вашем Доме запомнится надолго. Я умею отдыхать красиво, Лана Алани вам это подтвердит.
— Лана… Вы знакомы с лучезарной Ланой?
— О да… — многозначительно и кокетливо.
За время разговора мы подошли к прелестному домику.
— Прошу вас, отдыхайте. Хотите, я пришлю вам слуг?
— Нет, спасибо. Лучше Эфенди, — добавила я со смехом.
Он понимающе улыбнулся.
Через десять минут, когда я в ленивой прострации решала, что сделать раньше: распаковать кофр или принять душ, — влетел Эфенди. Я радостно бросилась к нему и повисла на шее. Он целовал мое лицо и между поцелуями выдавал:
— Как ты вырвалась? Как твои дела? Что за игру ты затеяла?
— А ну-ка… что тебе сказал дон Диего? — спросила я, пытаясь взять Эфенди за руку, чтобы глянуть на браслет. Браслет был белым — полдела сделано.
— Сказал, что надеется, что ты его не разочаруешь.
— О-о-о-о, меня уже тошнит от этой сентенции, — вырвалось у меня.
— Лин, что ты задумала? — серьезно спросил Эфенди.
— Я проведу здесь в свое удовольствие пять-шесть дней, мы будем все время вместе, и мы будем весьма красивой и зрелищной парой. Идеальный донжан и его идеальная гостья. — Глаза у Эфенди загорелись, он понял, о чем речь.
— Но деньги… — все же сказал он. — Откуда у тебя столько, чтобы поднять мой статус?
— А вот тут маленький подводный камень. Белый браслет — это аванс. Я оплатила шесть дней, этого
