он все понимает. В секунду, когда раздается щелчок вторых наручников, я наношу удар в шею. На грани видимости Рад размазывается, сбивая второго телохранителя и Хозяина. Мой телохранитель еще жив, но не может даже пикнуть, зато второй пытается поднять тревогу. Я прыгаю к нему и перебиваю горло. Хозяин широко раскрытыми глазами уставился в потолок, мертв. Хорес в удивлении смотрит на нас.
— Чего уставился? За тобой пришли, — зло говорит Рад. О Судьба, только не это, мальчишка в шоке и, кажется, собирается разрыдаться.
— Отставить, — приказывает Рад. Как ни странно, это приводит пацана в чувство. — Бежим.
И мы выскакиваем из комнаты — Рад, Хорес и я замыкающая. К нам уже бежали, наверняка пыточная была под наблюдением. Стреляют из лучевика, мелькает сожаление, что я не в армкамзоле. Рад бежит, похоже, зная куда. Мы несемся, петляя, как летчики в имит-полетах; я по-прежнему не чувствую боли, убьют — я и не пойму. Рад на бегу подпрыгивает и отдирает какую-то панель, с радостной улыбкой хватает лучевик из сховки и перебрасывает его мне. Можно жить. Я убираю, первых троих преследователей, не успевших понять, что к чему, остальные становятся осторожнее и не спешат поворачивать за угол. Бежим. Хорес молодец, под ногами не путается. Бежим, экономно отстреливаемся. В голове бьется мысль — как же мы без скафандров доберемся до корабля? Трубу-то нам не подадут, а если и подадут, то пробить ее раз плюнуть, хотя до корабля еще добраться надо. Преследователи поотстали. Путь нам преградил завал; видно, что-то обвалилось совсем недавно. Рад в растерянности замер, но Хорес первым полез под балки, мы за ним. Опять бежим, ползем, преследователей не видно и не слышно.
— Вот, слава тебе господи, на месте, — Рад вытягивает из какой-то щели скафандр, Хорес пытается отдышаться. У меня возникают побочные эффекты, я начинаю ржать, представляя, как Рад с хвостом, как у белки, прыгает, оглядывается и прячет то лучевик, то скафандры. Хорес с испугом глядит на меня, а Рад дает хорошую затрещину.
— Спасибо.
— Не за что. Надевайте, живо.
— Но их два, — говорю я, глядя на него: он что, дурак?
— Да, их два, и ты, твою мать, подчиняйся приказам, некогда все объяснять, — заорал Рад. Подчинилась.
— Так, корабль под вами, пол тонкий, выжигай дыру и вперед, — он отдал мне электроотмычки. — Когда окажетесь в корабле, будьте готовы принять трубу. Ждете тридцать минут с этого момента, не дольше. Ясно? — я киваю и смотрю на часы на забрале.
— Не слышу!
— Ясно.
Он убежал. Мы с Хоресом переглянулись, я посмотрела на пол, выбрала плиту поржавее и начала прожигать. Хвала Судьбе, которая нас, неразумных, хранит, заряда лучевика хватило, выбили люк и спустились по тросам скафандров. Никого, даже странно, они ж должны были понять, кто убил Хозяина, и поставить засаду. Я стояла на стреме с лучевиком, пока Хорес возился с отмычками, открывая корабль. Всё, мы внутри, я начинаю предполетную подготовку.
— Он не придет, он ушел умирать, — говорит Хорес за моей спиной. Я в удивлении оборачиваюсь: что он несет?
— Он хотел увезти отсюда какую-то хоул, она полтора года назад попала сюда с Депры, через несколько месяцев и он объявился, все глазами ее ел, а в предыдущий приезд — убил…
— Ты-то откуда знаешь? — сорвалось с языка.
Хорес пожал плечами.
Нет, просчитались психологи-аналитики, нельзя было меня посылать.
— Снимай скафандр, живо! Корабль поставить на курс сможешь? Жди, — я глянула на часы, — пятнадцать минут, не вернусь — уходи.
Уже закрывая люк, отстраненно подумалось, что ничто не помешает Хоресу увести корабль, не дождавшись нас.
Как я и надеялась, Рад и не думал помирать, а, по крайней мере, думал подороже продать свою жизнь. Я с тяжелым лучевиком оказалась очень кстати, пираты не подпускали Рада к трубе и выходу в ангар, они были так увлечены перестрелкой, что не среагировали на зуммер при открытии люка. Ударив им в спины широким лучом, я легко решила все проблемы. Ошалевший Рад выбежал ко мне и без лишних слов стал надевать скафандр. Управился он за считанные секунды. Я уже открывала промежуточный люк, когда прицельный выстрел сбил панель управления, створки сошлись наглухо. Я выстрелила в ответ, Рад уже бежал к трубе, я бросилась за ним. Внутренний вход в трубу мы открыли, а дальше я просто принялась пропаливать пластик, повалил дым. Рад отстреливался. Наконец образовалась дырка, в которую можно было пролезть; мы вывались из трубы, пролетев пару метров. Преследователи нас не беспокоили, сработала защита от разгерметизации, запершая вход в трубу.
Момент истины… Нас впустили в корабль. Хвала Судьбе, которая нас, неразумных, хранит.
Когда мы отлетали, Рад израсходовал почти все боеприпасы, ведя прицельный огонь по лайфстаф- коммуникациям, над астероидом повисло облачко пара. Хорес смотрел на это со смесью ужаса и восторга.
— Ад замерз, — еле слышно сказал он.
Мне не нравилось массовое убийство, которое мы учинили, и не по каким-то морально-этическим причинам, а потому что нам еще лететь и лететь, и неизвестно, кто нам попадется на пути.
Я ушла к себе в каюту, все равно от меня уже ничего не зависит. Сняла «зеркало». Истерики не последовало, зато навалилась чудовищная усталость. Захотелось уснуть без сновидений и проснуться через неделю на Дезерте, так чтобы все происшедшее оказалось просто дурным сном. Я дала этой усталости захватить себя и уснула. Проспала я долго, слыша сквозь сон, как заходил Рад, обработал ожог и ушел. Через несколько часов Рад опять объявился и принялся меня тормошить.
— Ты спишь шестнадцать часов. Не многовато ли? Вставай, Викен-Синоби, вставай.
— Зачем? — пробормотала я.
— А затем, что ваш объект, похоже, решил покончить с собой, — жестко сказал Рад. Эта информация немного разогнала туман у меня в голове.
— Что ты говоришь? — раздраженно спросила я.
— Он уже несколько часов надиктовывает все, что знает, и, судя по его постной роже и горящим глазам, что-то задумал. — Рад был зол. — И вообще, чего ты разоспалась? Вроде, не успела никакую заразу подхватить…
— Это нервное, наверное…
Рад хмыкнул.
— А говорили, что ты можешь перетрахать, а потом перебить хоть все население дредфула и на следующий день будешь, как всегда, мило улыбаться.
Я в удивлении уставилась на него, он понял это по-своему.
— Ладно, извини, никак в себя не приду… Извини… Ты держалась молодцом. И на помощь пришла… Не ожидал.
— Рад, кто тебе такое сказал? — перебила я его.
— Ну, не в таких выражениях, конечно. — Рад понял, что не то ляпнул. — Сказали, что, мол, психика мобильная, ограничений нет и последствий быть не должно, поэтому вариант «жертва» шел первым.
— Кто?
— Да Грюндеры, я с другими не общался. Чего ты завелась? Ну, извини, что спошлил, из роли не вышел, — уже опять зло сказал Рад.
Опять навалилась усталость. Вот, значит, почему только я подходила — перетрахать, а потом перебить… Попадись мне психолог-аналитик, давший такое заключение, я б ему показала и перетрахать, и перебить.
— Эй, не отъезжай. Я не хочу, чтобы мои старания пропали даром… Не хватало, чтобы этот пацан сдох, после того как его вытащили.
— Тебе-то что, — в свою очередь зло сказала я. — Он же надиктовывает все, что знает. Передашь своим.
Рада перекосило.
