чтобы выполнить частный заказ: написать полковой символ – старинного Козерога, который поместят в штабе полка около Альдершота. В этом полку служил его отец.
С раннего утра Ричард позвонил Маркусу, и тот приехал спасать их, с мрачной – усмешкой заметив, что дом совершенно непригоден для жилья любого человека, а тем более беременного ребенка.
– Я не ребенок, – парировала Полли сквозь зубы, – мне девятнадцать.
– А я говорю, ребенок, – проворчал Маркус. – Оставь все и отправляйся в машину.
Полли, собравшаяся возразить, потом с трудом вспоминала, как оказалась во Фрейзер-Хаусе. Табличку, извещавшую, что дом продается, убрали, и команда уборщиц сразу же принялась за дело.
Кухня заставила Полли изменить мнение о невыполнимости плана Маркуса. Огромная, современно оборудованная и очень теплая, с центральным отоплением и горячей водой в неограниченном количестве; здесь имелось все, чего так не хватало Полли в их крохотной квартирке: Большой сад, гостиная и очень уютные и просторные спальни. При каждой спальне – туалетные комнаты, на каждые две спальни – ванная комната, что, как дружески объяснил ей Маркус, абсолютно необходимо для высоких начальников и их жен.
Просторная гостиная и столь же просторная столовая, со специально изготовленным столом и двадцатью четырьмя стульями. Похоже, генерал во всем любил солидные размеры и все делал с размахом. Была еще библиотека и симпатичная комнатка для утреннего чая; тут, по воспоминаниям Маркуса, проводила большую часть времени его бабушка. Еще одна гостиная, винные погреба, верхний этаж и мансарда…
Когда Маркус сказал, сколько ей будут платить за визит каждой пары, Полли почувствовала легкий шок.
– Так много? – округлив глаза, протянула она.
– Тебе придется их за это кормить, – предупредил ее Маркус, – и лучшими продуктами, Полли. Эти люди привыкли обедать в лучших ресторанах и будут ожидать здесь того же. Но, я думаю, у тебя не возникнет с этим особых проблем, – сказал он, полностью ошарашив Полли неожиданным комплиментом и своей уверенностью в ее кулинарных способностях, добавив, что она станет лучшим в стране шеф-поваром.
– Я… – Полли начала испытывать легкий страх, – я… – Она оглядела просторный холл, который уже видела в мечтах отремонтированным, украшенным огромным букетом свежесрезанных цветов. Она знала, что декорирование и обстановку можно поручить Ричарду: тот, в отличие от многих художников, с удовольствием занимался такой работой. – Да, Ричард будет… О! – Боль, которую она почувствовала, перехватила горло, глаза ее расширились, взгляд замер.
– Что случилось? – резко спросил Маркус.
– Ничего. – Она молилась, чтобы только это не были родовые схватки, что это ложная тревога. Полли знала: когда схватки начинаются, сила их растет и увеличивается частота, она многое знала, позанимавшись на подготовительных курсах.
Они решили, что Маркус займет самую большую спальню, в которой жил их дед, потому что к ней прилегает ванная комната и маленькая гостиная. Тут он будет изолирован от шума. Полли выбрала для себя две комнаты как можно дальше от него, чтобы ребенок не беспокоил Маркуса.
Ей меньше всего хотелось жить в одном доме с кузеном Ричарда. Но у нее не было выбора.
Полли опять почувствовала боль, на этот раз еще более острую и продолжавшуюся несколько дольше, и теперь невозможно было скрыть ее от Маркуса. Полли автоматически задержала дыхание и ощутила приступ слабости, одиночества и страха. Ей захотелось, чтобы рядом оказался Ричард или ее тетушка. Но Ричард был в Альдершоте, рисуя портрет полкового Козерога, а тетушка – в Южной Африке, куда она отправилась навестить свою старшую дочь.
Полли требовалось время, чтобы разобраться, что с ней происходит. У нее не осталось сил протестовать, когда Маркус внезапно прервал разговор и потянул ее к двери.
– Нет… куда?.. зачем?.. – начала она и тут же замолчала от внезапно нахлынувшей боли.
Откуда-то издалека донесся ответ Маркуса:
– О чем, черт возьми, ты думаешь! Конечно, в больницу. Ты сможешь дойти до машины, как ты думаешь, или…
Только мысль о том, что Маркус будет нести ее к машине на руках, заставила Полли идти. Маркус гнал, нарушая все правила и превышая скорость, чтобы побыстрей довезти ее до больницы.
Схватки следовали быстро, одна за другой, она не сопротивлялась и делала все, что ей велели. Ее вынесли из машины, положили на каталку и повезли в родовое отделение.
Через два часа, когда Брайони Хони Фрейзер начала свой путь в этом мире, Полли открыла глаза и встретилась со взглядом мужчины, чью руку она сжимала, чья рука удерживала ее бесценную жизнь во время родов, и поняла в замешательстве, что это был не Ричард, а Маркус. Но прежде, чем что-то произнести, она потеряла сознание. Когда же пришла в себя, то обнаружила свою обожаемую новорожденную дочурку в кроватке, стоявшей у изголовья, и своего обожаемого мужа, сидящего рядом, сияющего гордостью и счастьем. Полли решила, что Маркус ей просто пригрезился.
Однако Ричард, забирая их с Брайони из больницы, радостно воскликнул:
– Какая удача, что Маркус был с тобой, когда ты начала рожать! Я предложил ему быть крёстным отцом Брайони.
Полли закрыла глаза, ее щеки запылали. Так это был не сон… Маркус находился с ней все это время. Так это был Маркус, он вытирал пот с ее лба, он приказывал ей тужиться… он нежно сообщил, что у нее родилась самая прекрасная, самая великолепная маленькая девочка… Маркус, а не Ричард…
Какое облегчение она ощутила, когда вернулась во Фрейзер-Хаус и узнала, что Маркус уехал по делам на целый месяц… За это время она забудет все свои эмоции и чувства, вызванные его присутствием при рождении Брайони.
Однако кое-что еще тревожило Полли и не давало ей покоя – поведение крошки Брайони: девочка признавала только мать и… кузена своего отца, дядю Маркуса. Она полюбила его сразу и безоговорочно, Маркусу подарила свою первую улыбку, его имя произнесла первым, ему навстречу сделала свои первые
