И в то же мгновение ее подхватила незримая сила, сжала, стиснула, швырнула прямо на острые кромки сверкающих граней. Одним страшным ударом отбросила назад. Вынесла прочь, за пределы кристалла.
Камень стал камнем.
Ведьма очнулась.
Вздрогнула. Отшатнулась. Неловким движением смахнула потухший кусок кварца с подоконника. Часто- часто заморгала веками. Рукой утерла обильные слезы.
Пришла в себя.
Что же было там, внутри? Подсказка? Или просто отражение ее мыслей, догадок?
И почему он явился ей? Он знает? Он сейчас здесь?
Следит.
Он должен знать!
– Эй! – хрипло прокаркала ведьма. – Выходи! Я тебя видела!
Несколько секунд в комнате стояла тишина. Ведьма замерла, затаив дыхание.
А потом под печкой кто-то завозился, пискнул-хихикнул. И снова умолк, пропал.
– Хватит пряться. Я знаю, кто ты, – уже спокойней сказала ведьма. – Выходи, давай поговорим. Ты, наверное, соскучился.
Полная тишина в ответ.
– Я жду, – сказала ведьма. – Уха почти готова. Ты же не откажешься от горячей еды? Чуешь, какой аромат?..
Молчание.
– Ну, как знаешь. Мне больше достанется. А навар-то какой! Навар!
В темном углу за печью будто бы кто-то причмокнул.
Ведьма отвернулась, с трудом сдерживая лукавую улыбку.
– И чего это я? – громко сказала сама себе, пожимая плечами. – Никого здесь нет! Разве только мыши, но уж их-то я кормить не стану!
Она подняла с пола кристалл кварца, со всех сторон внимательно его осмотрела и спрятала в карман.
Уха действительно была сказочно вкусной, не то что давишняя пустая похлебка из травы.
Ведьма сидела на кухне и обедала, одновременно просматривая книгу, найденную на чердаке. Читать она не умела, но в книге было много рисунков, и рисунки эти были очень даже неплохи.
Четыре всадника в доспехах, вместо голов – обтянутые кожей черепа. Клячи под ними – натуральные скелеты. Едва-едва тащаться в пыли, а по обочинам дороги стоят кресты виселиц. Черный зрачок солнца наблюдает с неба за происходщим внизу. Следит за этими всадниками, за мертвецами на виселицах…
Ведьма перелистнула страницу.
Поле битвы. Всюду тела.
Обезглавленные.
Сломанные мечи, пробитые кольчуги, проломленные шлемы, разрубленные щиты. Обрубки людей, утыканные стрелами, пронзенные копьями. На переднем плане мертвая голова, пустыми глазницами обращенная к небу. Там, наверху, распластались в воздухе вороны – черные жирные росчерки на сером фоне облаков…
Еще одна картинка – вереница слепцов, бредущих прямо в пасть огромного страшного чудовища. И улыбающийся мальчик-поводырь, отворачивающийся в сторону, уже готовящийся стряхнуть со своего плеча беспомощную руку первого слепца…
Ведьма долго смотрела на эту гравюру, все никак не могла оторвать взгляд от лица мальчика.
О чем эта книга?
Кто этот мальчик? Что это за чудовище?
Кто эти полумертвые воины, что едут среди висельников? Куда они направляются?
И чьей победой закончилась битва?
Можно ли по отдельным рисункам, по фрагментам понять смысл неделимого? Можно ли в обрывке полотна распознать картину? Можно ли по картине судить о целом мире?
Наверное, можно. Но будет ли вынесенное суждение верным?
Ведь так легко что-то опустить, чего-то не заметить.
Или не суметь прочесть…
А быть может это закон: не умея читать, обо всем судить по иллюстрациям?..
Ведьма закрыла книгу, доела уже остывший рыбный суп, облизала ложку. Вылезла из-за стола, холодной водой ополоснула тарелку. Убрала на полку.
А после долго бродила по дому. Заглядывала в чулан, в пустую тихую горницу, выходила во двор, рыскала на улице. Она словно искала что-то забытое. Потерянное…
Но на самом деле она ничего не искала. Просто ее обуревали мысли, пока еще неясные, неоформившиеся – скорее призраки мыслей – и оттого еще более мучительные, еще более беспокойные. Тошные. Ведьма чувствовала себя виноватой. В чем?
В том, что сидит здесь, есть рыбу, спит в тепле, а тем временем колдун уходит все дальше? Это ее вина?
Нет, не это. Не только это…
Мальчик на картинке, откуда ведет он незрячих стариков? Зачем? Чему он так тихо улыбается? И что думают слепцы, направляясь прямо в пасть чудовищу?
Куда ведет нас наш поводырь? И кто он? Да и есть ли он вообще?
Какие картины представляются слепым?..
Ведьма вошла в лес, спустилась к реке, села на берегу, на выпирающий из земли корень.
Темная, почти черная вода бежала мимо, несла на себе сухие палочки, листья, хвою, обрывки пены, похожие на плевки. Ходили поверху сердитые буруны, заглатывали оказавшийся рядом плавучий мусор, выбрасывали его на пологий берег…
До самого вечера просидела ведьма возле реки. Она следила за кружением маленьких голодных водоворотов, за движением плывущих листьев. Убаюканная тихим журчанием и шепелявым трепетом окружающий осин, она незаметно для себя задремала, скрючившися в неудобной позе.
Когда стало темнеть, ведьма очнулась и направилась домой, тихая и умиротворенная.
Ночью ее разбудил грохот.
Она вскочила. Выставила перед собой руки. Сделала шаг.
Под ноги попало что-то мягкое. Ведьма запнулась и в ужасе вскрикнула. Эй вдруг показалось что это…
…чье-то мертвое тело.
Приземистая тень, едва различимая на сером фоне печи, метнулась в сторону и тотчас пропала. Спустя мгновение на чердаке что-то упало, и по потолку из угла в угол протопали частые легкие шаги.
– Чтоб тебя! – выругалась ведьма, схватившись за сердце.
Наверху сдавленно хихикнули.
– Напугал! – ведьма погрозила потолку кулаком. – А ну, спускайся! А не то завтра притащу сюда чертополох и лебеду! Разложу по всем углам! Вот тогда посмеешься!
Она ощупью нашла лучину, чиркнула спичкой.
Горшок, что вечером стоял на столе, сейчас валялся на полу. Железная крышка откатилась далеко в сторону. Остатки ухи жирной лужей растеклись по половицам.
– Ну и посмотри, что ты наделал! – сказала ведьма, вновь обращаясь к потолку. – А еще Хозяин называется!
Наверху затаились.
– Срам! – объявила ведьма.
Она поставила горшок на место. Подняла крышку. Но принципиально не стала вытирать лужу.
И вновь вернулась в кровать.
