Подгоняемая той страстью, которая, как говорится, и старуху заставит бежать рысью, Суерта, насколько позволяли ей шесть десятков лет, помчалась в поселок, радуясь, что ее добрые чувства повлекут за собой, очевидно, должную награду, ибо предполагаемые поиски обещали принести изрядную поживу, из которой она твердо рассчитывала урвать и свою долю. Еще на бегу, задолго до того, как ее могли услышать, она принялась громко выкрикивать имена Нийла Роналдсона, Суэйна Эриксона и прочих друзей и приятелей, которых касалось ее поручение. По правде говоря, хотя почтенная женщина была на самом деле сердечно привязана к Мордонту Мертону и крайне встревожена его отсутствием, но мало что, пожалуй, могло бы сейчас сильнее разочаровать ее, чем его неожиданное появление перед ней здоровым и невредимым, ибо это сделало бы ненужными поиски и все связанные с ними расходы и хлопоты.
Спустившись в поселок, Суерта быстро выполнила возложенное на нее поручение и кстати договорилась и о своей собственной скромной доле в доходах, обеспеченных ее усердием. Затем она поспешила обратно в Ярлсхоф, с величайшим старанием объясняя шагавшему рядом с ней Нийлу Роналдсону все особенности своего хозяина.
— Ты вот что запомни, — говорила она, — как он что спросит, ты не тяни, отвечай сразу же, да слова произноси ясно, громко, словно окликаешь судно, — очень уж он не любит переспрашивать. А коли он спросит, далеко ли что находится, так ты считай не милями, а лигами — он ведь о нашей стране ничего не знает, даром что живет в ней столько лет. А когда зайдет речь о деньгах, называй цену в долларах, а не в шиллингах — серебряные монеты для него все равно что черепки.
Напутствуемый подобным образом, Нийл Роналдсон предстал наконец перед лицом Мертона, но тут же был повергнут в крайнее смущение, увидев, что из заранее им обдуманной системы обманов ничего не получится. Когда он попытался, сильно преувеличив пределы и опасность предполагаемых поисков, заломить ни с чем не сообразную цену за шлюпки и услуги людей, ибо розыски должны были происходить и на море, и на суше, Мертон сразу же осадил его, обнаружив не только превосходнейшее знакомство со всеми окрестностями, но и знание расстояний, приливов, течений и вообще всего, что касалось мореплавания в окружающих водах, хотя все это были вещи, о которых он раньше, казалось, не имел ни малейшего представления. Страх поэтому охватил ранслара, когда вопрос зашел о вознаграждении, ибо можно было опасаться, что Мертон так же хорошо осведомлен о том, сколько кому справедливо полагается за его старания, и Нийл прекрасно помнил его ярость, когда, еще в первые дни своего пребывания в Ярлсхофе, он выгнал вон Суэйна Эриксона и Суерту. Пока, однако, ранслар в нерешительности молчал, одинаково боясь запросить как слишком много, так и слишком мало. Мертон, не дав ему даже раскрыть рта, разрешил все его сомнения, назначив такую цену, о которой тот не посмел бы и заикнуться, да еще обещал в придачу дополнительную награду, если посланные возвратятся со счастливой вестью, что сын его жив.
Когда этот важный вопрос был таким образом разрешен, Нийл Роналдсон, как и подобает добросовестному человеку, принялся серьезно обсуждать, где следовало искать пропавшего юношу. Честно пообещав навести справки о нем в доме каждого землевладельца не только на Главном, но и на соседних островах, он прибавил, что «кроме всего этого, не во гнев будь сказано вашей милости, так тут, совсем недалеко, есть кое-кто… и если набраться храбрости и спросить ее, а она расположена будет ответить, так она могла бы побольше других рассказать про мейстера Мертона».
— Ты-то понимаешь, Суерта, о ком я веду речь… Она еще сегодня утром была у нас на берегу, — таинственно добавил он, взглянув на домоправительницу, которая в ответ подмигнула ему и кивнула головой.
— О ком это вы? — спросил Мертон. — Говорите коротко и ясно, кого вы имеете в виду?
— Да Норну из Фитфул-Хэда, — ответила Суерта, — а то кого же еще? Сегодня чуть свет отправилась она к церкви святого Рингана, а по какому делу, так это уж ей одной ведомо.
— А что может эта особа знать о моем сыне? — спросил Мертон. — Ведь это, насколько мне известно, какая-то бродячая сумасшедшая или ловкая притворщица?
— Если она и бродит с места на место, — ответила Суерта, — то вовсе не потому, что ей негде голову приклонить; все знают, что у нее у самой изрядные средства, да и фоуд не допустит, чтобы она хоть в чем- нибудь терпела нужду.
— Но какое все это имеет отношение к моему сыну? — нетерпеливо повторил Мертон.
— Чего не знаю, того не знаю, — ответила Суерта, — а только полюбился ей мейстер Мордонт с того самого дня, как она его в первый раз увидела, и много она в разное время всяких хороших вещей ему надарила, взять хоть золотую цепочку, что висит у него на шейке. В народе говорят, что это волшебное золото, я-то этого не понимаю, а вот Брайс Снейлсфут — так он уверяет, что цена этой цепочке целых сто английских фунтов… Да, это вам не горсть пустых орехов.
— Ну так пойдите, Роналдсон, а еще лучше — пошлите кого-либо за этой женщиной, — сказал Мертон, — если вы действительно полагаете, что ей может быть известно что-нибудь о моем сыне.
— Она узнает все, что случается на наших островах, всегда прежде других, — ответил Нийл Роналдсон, — и это самая что ни на есть чистая правда. Но пойти за ней в церковь или на церковный погост да подглядывать там за ней — ну нет, на это никто в Шетлендии не согласится ни похвальбы ради, ни за деньги, и это тоже самая настоящая правда.
— Трусливое, суеверное дурачье! — воскликнул Мертон. — Подай мне плащ, Суерта. Эта женщина была в Боро-Уестре, она родственница Тройлов; быть может, она в самом деле знает, что случилось с Мордонтом и почему его до сих пор нет. Я сам пойду за ней. Ты говоришь, что она в церкви святого Креста?
— Нет, нет, не в церкви Креста, а в старой церкви святого Рингана, — ответила Суерта. — Страшное это место, и слава у него вовсе не хорошая. А если бы ваша милость послушались моего совета, то подождали бы, пока старая колдунья сама не вернется оттуда, и не стали бы мешать ей, когда она занята, по нашему пониманию, скорей с мертвецами, нежели с живыми людьми. Такие, как она, не любят, если кто подглядывает за ними, когда они занимаются своими страшными делами — Господи спаси нас и помилуй!
Мертон ничего не ответил, но, набросив на плечи плащ, ибо день был пасмурный, с налетавшими по временам короткими, но сильными ливнями, покинул обветшалые стены Ярлсхофа и пошел гораздо быстрее, чем обычно, по направлению к развалинам старой церкви, которая находилась, как ему хорошо было известно, на расстоянии трех или четырех миль от его жилища.
Ранслар и Суерта долго стояли, молча глядя ему вслед. Когда же он удалился настолько, что до него не могли уже долетать их слова, они серьезно посмотрели друг на друга и, одновременно покачав своими умудренными опытом головами, в один голос заговорили.
— Дураки рады торопиться, — сказала Суерта.
— Кто фэй, тот всегда быстро бежит, — прибавил ранслар. — Но только, что на роду написано, от того не уйдешь, нет. Знавал я на своем веку людей, что пытались удержать отмеченных судьбой. Ты, верно, слыхала про Элен Эмберсон из Кэмсея, как она закрыла все ставни и законопатила все щели в них, чтобы муженек ее не увидел рассвета и не отправился вместе со всеми на дальние промыслы, так как она боялась в тот день бури. И как шлюпка, на которой он должен был отплыть, погибла в Русте. И как Элен шла домой и радовалась, что вот ее муженек остался цел, да напрасны были все ее старания: вернулась она, а муженек-то захлебнулся в ушате с суслом в стенах собственного дома, вот и выходит…
Но здесь Суерта перебила ранслара, напомнив ему, что он должен спуститься на берег и отправить в море рыбачьи лодки на поиски Мордонта.
— Пойми, сердце у меня так и ноет из-за моего голубчика, — прибавила она, — а потом, кто знает: может, не успеете вы еще выйти в море, как он сам собой объявится? А к тому же я не раз тебе твердила, что хозяин мой любит приказывать, но подгонять не любит, и если ты не сделаешь, как он велел, и не выйдешь сейчас же в море, никогда он ваши лодки больше нанимать не будет и ни гроша медного вы от него больше не увидите.
— Ладно, ладно, уважаемая хозяюшка, — ответил ранслар, — мы уж поторопимся, как только можем. На мое счастье, ни Клосон, ни Петер Грот со своими шлюпками не отправились сегодня утром на дальние промыслы: кролик, видишь ли, перебежал им дорогу, когда шли они к морю, и они, не будь дураками, сразу вернулись — сообразили, что, значит, сегодня же подвернется им другое дельце, повыгоднее. И подумать только, Суерта, как мало здраво рассуждающих людей осталось у нас на острове! Взять хотя бы нашего славного юдаллера: умен-то он, что и говорить, да только пока в голове у него не зашумит, и слишком уж
