Вторжение

раз отказали. Коммерческий директор в некоей удивившей его растерянности застыл в проеме, ведущем из прихожей в небольшой холл, скорее комнатушку, в ней снизу до потолка размещались книжные полки.

— Смелее, товарищ Юсов! — послышался характерный, с акцентом, голос из кухни. — Здесь я уже и чай для вас, понимаешь, соорудил.

Последнее слово показалось Юсову знакомым. Человека, который его произнес, Николай еще не видел, но сейчас вдруг вспомнил, что глагол соорудил по отношению к чаю или кофе из словарного обихода его без вести пропавшего тестя, или как любил говорить на английский манер последний — отец по закону Father in Law.

Тут Юсов сделал первый шаг по второй прихожей, повернулся налево и увидел стоявшего в полуоборот к окну вождя.

Иосиф Виссарионович внимательно и цепко смотрел на бывшего пилота, иронично, но приветливо улыбаясь.

— Здравия желаю, товарищ Сталин, — ответно заулыбался Николай, но с места не двинулся, в кухню не входил.

Юсов не то чтобы растерялся или, допустим, испугался, сие вообще исключалось, но, ежели честно признаться, было ему несколько не по себе.

В том, что это Сталин, а не какой-нибудь муляжный розыгрыш, коммерческий директор «Отечества» не сомневался. Как он сюда, на территорию, запретную для простых смертных, попал, и вообще возник из небытия, Юсова в данный момент не интересовало, ибо такие вещи разъясняются сами собой, выдержи только срок и не суетись.

«Видимо, с ним тогда и отправился шеф в Москву на Вадимовой машине, — подумал Юсов. — Но где же он сам?»

— Всему свое время. Это ваш принцип, товарищ Юсов, — просто сказал Иосиф Виссарионович. — Садитесь к столу. Ваша жена еще спит и завтрак приготовить не успела. Сейчас я сам вас накормлю. Мне не привыкать к холостяцкому, понимаешь, званью, а холодильник тестя к вашим услугам. Вера Васильевна — заботливая супруга, настоящая писательская жена. Оставила мужу целую гору продуктов…

— А где же он сам? — будто бы невзначай спросил Николай, осторожно присаживаясь на хозяйское место — стул между холодильником и обеденным столом.

— Сейчас расскажу, — посерьезнел Сталин. — Вы насыщайтесь пока, товарищ Юсов, я уже перекусил. А чай попьем, понимаешь, вместе.

Когда вождь закончил рассказ о приключениях, выпавших на его и Станислава Гагарина долю, поведав и об искусственной Земле в системе Звезды Барнарда, откуда он, Сталин, прибыл, чтобы сорвать ломехузам операцию «Вторжение», майор ВВС запаса отодвинул чашку с недопитым чаем и спокойно сказал:

— Располагайте мною, товарищ Сталин. Для меня председатель не только шеф, тесть, отец по закону, как любил он, кстати и некстати, выражаться, но и лучший друг, за которым готов пойти в огонь и в воду. С чего начнем?

— С людей, — ответил вождь. — Нужны еще два-три надежных человека. Понимаю — главный дефицит в России это кадры, которые, как вам известно, решают все. Но постреляли, уморили голодом, вывели, понимаешь, смелых и самоотверженных людей в войну едва ли не под самый корень…

«И сам ты, великий и мудрый, приложил к сему руку», — подумал Юсов и вздрогнул, когда Сталин искоса взглянув на него, со вздохом произнес:

— Вот именно — приложил… Продолжил, так сказать, теоретически обоснованное и внедренное в жизнь, в практику социалистического строительства начатое, понимаешь, другими. Да еще упреки в мягкотелости получал, от Алексея Ивановича Рыкова, например, на пленуме ЦК партии…

— Надежные люди есть, — твердо сказал Николай, стараясь не думать ничего, по крайней мере, о собеседнике, который, Юсов в этом уже не сомневался, читает мысли. Сейчас зампред прикинул в уме несколько фамилий.

— Тут вот какая закавыка, — медленно заговорил Сталин. — Центр по замещению личности, в который ломехузы запрятали вашего шефа и друга, находится в одной из подмосковных областей. Он охраняется как живыми, понимаешь, людьми, так и монстрами в человеческом обличье. С последними вам не совладать, не берет ни пуля, ни штык, ни взрывчатка, но я расправлюсь с монстрами элементарно. Только вот против живых землян, в том числе и тех, у которых ломехузы заместили личность и превратили в безропотных, безвольных рабов, я бессилен. Не потому вовсе, что не в состоянии их уничтожить, возможности у меня имеются. Дело в том, что товарищ Сталин не может, понимаешь, не имеет права причинить какой-либо вред живым людям! Понимаете, товарищ Юсов? Никакого вреда! Это абсолютно исключено…

— А мы, другие живые люди, значит, можем? — сощурился Николай.

— Во имя Добра, — утвердительным жестом вождь энергично прочертил трубкой пространство, — для спасения шефа, психика которого подвергается немыслимым испытаниям…

Он усмехнулся:

— И по просьбе товарища Сталина. Приказов я больше принципиально не отдаю. Так кто же они, ваши люди?

— Двое из них живут здесь, — уже деловито принялся объяснять Юсов, — Казаков и Дурандин. Третий — Дима Лысенков, к сожалению, в Москве, аспирант МГУ. Его надо искать…

— Уже не надо, — остановил Николая вождь. — Рано утром я был в университете и передал для него с милиционером записку, заодно полюбовался, понимаешь, зданием. Вам нравится мой подарок Москве? Ладно, не отвечайте, вы, я вижу, не готовы к такому вопросу…

— Нет, отчего же, — слабо засопротивлялся коммерческий директор.

— Ладно, — отмахнулся трубкою вождь. — А Дима Лысенков миновал уже проходную городка, и через восемь минут позвонит в дверь.

Юсов восхищенно повел головой, он любил такие штучки-дрючки, это в его стиле. И еще помыслил, что с этим усатым дядькой не соскучишься.

«Одного я уже развеселил, — внутренне усмехнулся Сталин. — Парень еще зеленый. На серьезного политика пока не тянет, но в схватке не подведет. А станет крупно и настойчиво приобретать знания — многого достигнет…»

— Вы еще не вышли из компартии, товарищ Юсов? — спросил Сталин.

Николай смутился.

— Как можно про такое спрашивать? — отведя глаза, пробормотал он.

«Обижаешь, начальник», — мысленно возразил Юсов.

— Нисколько, — ответил Иосиф Виссарионович. — у товарища Сталина есть основания, товарищ Сталин не задает пустых и никчемных, понимаешь, вопросов. В обстановке общего беспорядка, или, как говорят наши друзья-китайцы, хунь-луань, к которому неуклонно подводят державу либералы, науськиваемые космическими жуками, когда еще немного и новоиспеченные парламентарии перейдут на канопсис — муравьиный, понимаешь, язык поз, перемежающийся стриптизом на трибуне, до государственного мазохизма вы уже докатились, в атмосфере этого самого хунь- луань, мать бы его так, товарищ Сталин имеет права на любые вопросы.

Он крепко выругался, но сильный акцент несколько смягчил выражения, которые от того показались Юсову недостаточно матерными.

От входной двери позвонили.

— Откройте, — повелительно бросил Сталин.

Николай неторопливо поднялся с красной кухонной табуретки, прошел в пенального типа прихожую и открыл Дмитрию Лысенкову дверь.

— Что случилось? — вместо приветствия обеспокоенно спросил с высоты почти двухметрового роста аспирант МГУ и литературный редактор «Отечества». — Шеф срочно вызвал меня запиской…

— Шеф? — пожимая руку чемпиону России по атлетизму, спросил Юсов. — Интересно… Ладно, заходи, малыш.