вещах. Дети собирали орехи и разноцветные листья. Бастьен подбежал к ним с пригоршней каштанов. Вытащив перочинный ножик, Леандр срезал верхнюю оболочку. В отличие от катания обруча это занятие было ему хорошо знакомо. Леандр и Бастьен с видом знатоков оценили блестящую поверхность каштанов, обсудили, какой из них окажется крепче в игре.[2] Потом Бастьен осторожно продел сквозь каштаны бечевку. Победитель должен был получить по одному узлу на своей бечевке за каждый разбитый каштан противника.
– Знаешь, – сказал Леандр Бастьену, – ведь я не умел играть в каштаны и даже не слышал о такой игре, пока не пошел в школу.
– Правда? А почему? – удивился Бастьен.
– За рубежом в такие игры не играют. В школе мне пришлось научиться многому…
– А мне понравится в школе, папа Леандр? – нахмурившись, спросил Бастьен.
– Надеюсь, да. Впрочем, так не бывает, чтобы все было хорошо. Трудные переживания и испытания – это часть обучения в школе. Но, будь уверен, Бастьен, если тебе придется совсем уж туго, ты сможешь поменять школу или даже вернуться домой и заниматься с домашними учителями.
– Вряд ли мне понравится домашнее образование, – буркнул Бастьен. – Если я буду все время сидеть дома, как я научусь жить среди других людей?
– Похоже, мы понимаем друг друга, – улыбнулся Леандр.
Джудит было приятно, что Бастьен все больше привязывается к Леандру и доверяет ему. И в то же время она опасалась, что скоро будет вытеснена из их мужского союза.
– Меня будут бить в школе? – неожиданно спросил Бастьен.
– Я не знаю ни одного мальчика, которому удалось бы избежать школьных наказаний, но ты можешь попытаться стать исключением из правила.
– Меня еще никогда не били. Это больно?
– А ты сам как думаешь?
Бастьен замолчал, и Джудит чуть было не заявила, что ее сын отправится в школу только через ее труп! Она начала понимать мать Леандра и сочувствовать ей. Возможно, она не столько цеплялась за сына, сколько пыталась оградить его от жестокостей и несправедливостей жизни. Самой Джудит никогда не доводилось быть очевидицей физических наказаний, но она знала, что преступников наказывают плетьми, что солдат и моряков подвергают порке в армии и на флоте. Будучи дочерью викария, она отлично знала, какие жестокие наказания бытуют в семьях бедняков.
Какую дорогу в жизни выберет ее сын? Юриспруденцию, церковь, армию? Так или иначе, ему придется решать судьбы людей.
– Я не трус, папа Леандр, – решительно сказал Бастьен. – Я только боюсь, что заплачу…
Леандр сочувственно погладил его по голове и сказал:
– Крепко сожми зубы и смотри в одну точку, а когда все закончится, убеги подальше и найди место, чтобы выплакаться.
– Ты тоже так делал? – напрямик спросил Бастьен.
Джудит заметила, как щеки графа покраснели.
– Да, именно так, – нехотя проговорил он.
Просияв, Бастьен помчался собирать листья.
– Это правда? – тихо спросила Джудит.
– Что я плакал тайком? Да, плакал, но не в школе. У меня была отличная выучка еще до школы.
От этих слов графа у нее по спине пробежал холодок. Какое же детство было у него! И что же будет с Бастьеном?
– По-моему, вы говорили, что ваш отец не был жестоким человеком, – с трудом выговорила она.
– Он не был жестоким, зато я был непослушным ребенком.
– Мне трудно в это поверить, – пробормотала Джудит. – Уж не захотите ли вы и Бастьена пороть, чтобы «научить» его терпеть еще до школы?
Тяжелые веки графа прикрывали его глаза, и Джудит не могла понять их выражения.
– Конечно же, я не стану этого делать, – отозвался он наконец. – Как только мы приедем в Сомерсетшир, я возьму Бастьена в гости к Николасу Делейни. Возможно, он даст мальчику дельный совет относительно организации новой «компании повес». У нас наказания были редки и не чрезмерны.
– Но ведь для матери совершенно естественно быть нежной и мягкосердечной по отношению к своим детям! – выпалила Джудит.
– Разумеется, – согласился Леандр и тут же добавил: – Именно поэтому детям нужны отцы.
Бросив на графа гневный взгляд, она решительно пошла вперед. И все же ясно, что Леандр не будет жесток к ее детям и наверняка сумеет направить Бастьена к успешной карьере гораздо лучше, чем это мог бы сделать Себастьян.
До свадьбы оставалось всего три дня, и Джудит почти закончила подготовку к отъезду. Дом стал полупустым и печальным. Крупные вещи уже были уложены в ящики и почтовой каретой отправлены в Темпл-Ноллис. Среди вещей были книги, портрет Себастьяна и несколько коробок с заметками и не опубликованными стихами. Казалось странным отправлять в это в дом нового мужа, но выбросить наследство Себастьяна она просто не могла. К тому же эти вещи могли оказаться бесценными для выросших детей.
Новая одежда была аккуратно упакована, чтобы сопровождать владельцев в путешествии. Бастьен и
