– Ты еще не знаешь меня до конца, – многозначительно проговорил Леандр.
По телу Джудит пробежала дрожь сладкого волнения.
– Отец после этого крайне редко бывал на родине. Меня, однако, послали учиться именно в Англию.
– И что было потом?
– Еще перед отъездом отец дал мне строгий наказ никогда не приближаться к Темпл-Ноллису. В противном случае я навсегда лишусь свободы. Мне тогда было всего двенадцать лет, и я решил, что дед просто убьет меня или бросит в заточение. Я бы не приблизился к этому дому даже за тысячу гиней!
Дед пытался заманить меня в усадьбу всеми способами, что отпугивало меня еще больше. Я получал заманчивые приглашения с предложением спортивных игр, верховой езды и даже женщин, когда стал постарше. Дважды я получат срочные сообщения о том, что мой дед при смерти. Я чувствовал себя ужасно, но держал слово, данное отцу, и не ездил в Темпл-Ноллис.
Усадив Джудит в кресло, он принялся расхаживать перед камином.
– Однажды он даже явился ко мне в Харроу и устроил самую трогательную сцену, вконец убедившую меня в правоте отца – дед явно спятил. Было совершенно очевидно, что больше всего на свете старик дорожил построенным им домом. – Леандр сокрушенно покачал головой: – Для меня, пятнадцатилетнего, это было странно и пугающе. У него были длинные седые волосы и длинные желтые ногти, одежда истерта чуть не до дыр. Его речь была спутанной и невнятной. Он говорил о здании как о любовнице… Теперь ты понимаешь, что когда отец предположил, что дядя Чарлз способен убить меня, чтобы завладеть этим домом, я не мог не задуматься.
– Убить тебя?
– Отец сказал об этом незадолго до смерти. В то время я служил в армии. Честно говоря, меня не слишком занимал какой-то сумасшедший родственник в Англии. Только после битвы при Ватерлоо, когда я остался в живых и вспомнил, что я граф, мне пришлось задуматься.
Он остановился и снова сел на скамейку у ее ног.
– Позволь мне рассказать тебе о дяде Чарлзе.
– Он был вторым сыном.
– Да, и, судя по всему, унаследовал от деда безумную любовь к Темпл-Ноллису. Он охотно остался в поместье. Однако ему не удалось жениться на богатой наследнице – очевидно, для второго сына эта задача оказалась непростой. Он женился на местной деревенской девушке Люси Фроум. Она оказалась плодовитой, как крольчиха, – рожала детей почти каждый год.
– Леандр!
Он слегка покраснел.
– Извини, я только повторяю слова моего отца, которому всегда было обидно, что его жена родила только одного – меня.
– Разве в этом виновата только женщина?
– Ты права, не только женщина. Но в случае с дядей Чарлзом приток свежей деревенской крови дал отличный результат – у меня десять двоюродных братьев и сестер.
– О Боже, вот это семья! Так дело заключается в том, что их всех трудно прокормить?
Он нахмурился и устремил взгляд куда-то вдаль.
– Дело в том, что я не знаю, в чем дело. – Потом он рассмеялся и взглянул на жену: – Теперь ты решишь, что если кто и сошел с ума, так это я, да? – И он продолжил свой рассказ: – Мой дед умер в 1810 году, и с того времени все попытки заманить меня в Темпл прекратились. Вскоре я ушел служить в армию, и мои мысли были заняты совершенно другими делами. И только у смертного одра моего отца этот вопрос возник снова. Отец был убежден, что дядя Чарлз пойдет на все, чтобы стать единственным хозяином поместья, и что полученные им, отцом, письма с просьбами вернуться в Темпл-Ноллис были частью подлого замысла. Он был обижен и на то, что его просьбы о дополнительном финансировании из доходов поместья всегда оставались без ответа. Он был уверен, что брат Чарлз ворует причитающиеся ему деньги. Повторяю, тогда я не придавал этим словам особого значения, но когда я, к своему собственному удивлению, выжил в страшной войне, стало ясно, что с этим надо что-то делать. Я ношу титул графа, и это моя обязанность.
Я решил, что разумнее всего самому съездить в Темпл-Ноллис и посмотреть, что к чему, а также оценить по возможности состояние, в котором находится дядя Чарлз и его семья. Годы страха, однако, сделали свое – я отправился туда инкогнито.
Мне удалось увидеть только экономку, которая провела меня по усадьбе, да двух маленьких детей – по всей видимости, моих кузенов. Они выглядели совершенно нормальными детьми, только показались какими-то подавленными. Огромный вестибюль с колоннами отлично подходит для шумных игр и беготни, но они ходили по нему чуть ли не на цыпочках, словно перепуганные мышки в кафедральном соборе.
– Очевидно, им велели вести себя смирно, если в доме гости.
– Может быть, – нахмурился Леандр. – Но больше всего в Темпл-Ноллисе меня поразила удивительная, необычная тишина, словно в музее или кафедральном соборе, хотя экономка заверила меня, что вся семья дома. Там было все так же, как в этом лондонском доме, но этот дом пустовал много лет…
– Значит, тебе там не понравилось.
– Если честно, не знаю, – сказал Леандр. – Одно не подлежит сомнению – там очень красиво.
Он поднялся, взял с полки большую папку и раскрыл ее на столе.
– Иди посмотри! Я заказал их после поездки в Темпл-Ноллис. Это действительно впечатляет.
Джудит взглянула на акварельные рисунки, гораздо большие по размеру и отчетливее в деталях, чем небольшие эстампы, которые показывала ей Бет. На них был изображен сказочный дворец, окруженный водой. К арке ворот вела единственная насыпная дорога вдоль дамбы через широкий ров. За стенами
