«внутренних» психологических характеристик и поведения. Если «внешние» факторы могут служить объектом социально-исторических и междисциплинарных - историко-психологических или психолого- политологических исследований, то личностные характеристики лидера - предмет специального психологического анализа. Верно, конечно, что политическая психология не может замыкаться в рамках такого анализа и должна так или иначе интегрировать социально-исторические подходы, но предлагаемая дифференциация, возможно, содействовала бы более полному использованию методов различных наук» [88]. Хотя позиция Дилигенского и заслуживает внимания, но не трудно видеть, что сам он придерживается нелиберального взгляда на формирование и существование политического лидерства, который хотя и преобладает в западных публикациях, все же не является достаточно глубоким. Так в этой же работе Дилигенский пишет: «К числу ситуационных факторов, воздействующих на психологию и деятельность лидера, в первую очередь, очевидно, должны быть отнесены характер политического строя и политическая культура данной страны. В условиях тоталитарного режима действуют совершенно иные принципы и механизмы формирования политической элиты, чем в странах развитой представительной демократии. Политическая система и политическая культура общества задают тот минимальный набор психологических характеристик, которые обеспечивают восхождение на вершину власти. Потенциальный национальный лидер в демократической стране должен уметь завоевывать популярность и доверие в широких массах населения и, особенно среди членов и сторонников той партии, которую он возглавляет. Тоталитарный лидер в этом не нуждается, ему нужно прежде овладеть умением обходить и устранять соперников в ходе аппаратных интриг в высших эшелонах бюрократической власти, создавать себе опору в номенклатуре, главным образом в верхушке партийно-государственного аппарата. Во многих странах «третьего мира», где формальный политический плюрализм и соперничество на выборах сочетаются с силовой борьбой политических группировок военных, этнотрибалистских (племенных) или конфессиональных клик для претендента на власть важны качества, обеспечивающие лидерство в «своей» группе и ее победу в такой борьбе, в частности способность не стесняться в выборе средств и свобода от моральных ограничений. Эта ситуация во многом напоминает условия завоевания власти в античных и средневековых городах- государствах, в феодальных и абсолютных монархиях, когда там происходила борьба за престолонаследие или насильственное устранение предшественника. Разумеется, все эти различия не носят абсолютного характера. В условиях демократии и правового общества политики в борьбе за власть нередко прибегают к весьма изощренным и циничным закулисным интригам (достаточно вспомнить Уотергейт). Тоталитарные лидеры не уступают античным и средневековым тиранам в готовности использовать силовые методы, террор и политические убийства; популярность в народе нужна им в общем не меньше, чем руководителям демократических государств. Тем не менее каждой политической системе присущи специфические именно для нее механизмы достижения и удержания высшей власти, во многом определяющие психологический облик «вождя». В устоявшейся абсолютной монархии или тоталитарном режиме одним из таких механизмов является сакрализация личности «первого лица», сам факт его пребывания на троне или в кресле генсека признается достаточным основанием выполнения им этой роли во временных пределах, ограниченных лишь его уходом из жизни. Эта сакрализация оказывает на психологию лидера еще большее влияние, чем на его окружение и различные слои политической элиты: в зависимости от его индивидуальных особенностей она либо снижает его способность реагировать на события, усиливает консерватизм мышления и поведения, либо, напротив, питает психологию вседозволенности, побуждает к волюнтаристским и авантюристическим решениям. В России, где сокрализация высшей власти глубоко укоренилась в традициях политической культуры, «иммобилистский» вариант представлен Николаем II и Брежневым, волюнтаристский - Хрущевым (особенно в последние годы его правления). Авантюризм Гитлера свидетельствует, однако, о том, что этот социально-психологический механизм порождается не столько национальной психологией, сколько - абсолютизмом или тоталитарной политической системой» [89]. Характерный, как мы видим, для этого отечественного исследователя взгляд на политический мир как относительно биполярный, то есть тоталитарный и демократический, не является случайным и соответствует неолиберальной концепции общества. Такая оценка, несмотря на свою «официальность» и общепринятость не дает и не может дать достаточно ясной картины причин, характера и особенностей существования политического лидерства. Она в лучшем случае является довольно поверхностной базой для классификации. Однако мы пока не станем подробно останавливаться на критике подобной точки зрения, а продолжим наше рассмотрение западного понимания социально-психологической составляющей политического лидера. Большой интерес, на наш взгляд, заслуживают исследования американского политического психолога Д.К. Саймонтона. Излагая результаты изучения факторов, определивших сравнительные масштабы исторической роли 342 европейских монархов средневековья и нового времени, американских президентов, а также факты выборов в США, Саймонтон приходит к интересному выводу о значительном перевесе ситуационных факторов над личностно-психологическими факторами политических лидеров. В свете этих исследований теория Льва Толстого, которого он очень высоко ценит и сочувственно цитирует философско-исторический эпилог «Войны и мира» с его знаменитой уничижительной характеристикой исторической роли Наполеона, не вызывает, по его мнению, «серьезных оговорок» [90]. В свете такого взгляда, когда считается, что не сам лидер, а обстоятельства, ситуация, а если совсем точно то система, в которой действует лидер, определяет очень многое, гораздо большее, чем лидер за счет своих качеств (о них мы подробнее поговорим в дальнейшем), хочется подробнее остановиться на системе. Говоря о ней, уже известный нам отечественный исследователь Г.Г. Дилигенский отмечает следующее: «Ситуационные состояния системы можно в первом приближении подразделить на следующие фазы: 1) становление системы; 2) ее устойчивое равновесие и поступательная эволюция; 3) стагнация системы, сопровождаемая дисфункциональными, кризисными явлениями; 4) состояние ситуационного кризиса, вызванное усложнением конкретных проблем внутренней или внешней политики, угрожающим стабильности системы; 5) общий кризис системы, выражающийся в ее необратимой дестабилизации. Каждая из этих фаз предъявляет специфический «социальный заказ» на лидеров по принципу «нужный человек в нужное время» [91]. Согласно диалектическому подходу к изучению политического лидерства все это противопоставление личных - психических качеств лидера и обстоятельств, системы, чего угодно, тут довольно много различных взглядов и от сюда спорных моментов, но не относящегося к лидеру напрямую, толкают на вопрос: «Справедливо ли рассматривать психическую сущность лидера обособленно, противопоставлять ее внешнему миру?» Вероятно, нет, поскольку психические качества лидера не есть что-то просто присущее его личности, они продукт общественных отношений, внешнего мира, системы, в которой существует лидер. Другое дело, что общество, отношения в нем, постоянно изменяются и при чем не без участия политических лидеров. В современной западной политико-психологической науке мы часто встречаем как сторонников тории преобладания внешних обстоятельств, так и сторонников теории определяющей роли личных качеств лидера в истории. При чем ни те не другие не рассматривают взаимосвязь «личности и обстоятельств», они скорее склонны преклоняться либо перед тем, либо перед другим. Не является в этом плане исключением американский исследователь Росс, который рассуждает об исторических личностях, не учитывая в должной мере «внешней детерминанты» их поведения [92]. Продвигаясь дальше по пути изучения политического лидерства, хотелось бы привести цитату уже известного нам американского ученого Саймонтона. Он пишет: «Мало кто может уйти от размышлений о характере этих своеобразных людей - наших лидеров, которые являются наиболее значительными действующими лицами событий, буквально управляющих нашей жизнью» [93]. В анализе политического лидерства, для понимания причин подвигнувших человека на путь не просто активного участия в политической жизни страны, но превращения в лидера необходимо дать ответ на вопрос: «Что побуждает человека стать политическим лидером?» Конечно, если человек не видит смысла выступать активно, возглавлять политические и общественные силы то он лидером не станет. Ответ на этот вопрос для каждого индивидуален, но причины того, что человек дает на него тот или иной ответ кроется в социальной сути того или иного человека. Почему Оливер Кромвель стал лидером? Подвигли ли его на это обстоятельства или причиной тому природное честолюбие? Есть ли оно это природное, не зависящее от общества и человеческих ценностей и отношений честолюбие? Конечно такого «абстрактного» честолюбия нет и быть не может. Говоря о политическом лидерстве вообще, и политических лидерах в частности мы не должны забывать, что лидер это человек, а человек это существо биосоциальное. То есть ни одна мысль, цель или задача ни одного политического деятеля не может не быть связана с обществом. Так или иначе, но общественные отношения формируют политических лидеров. Эти лидеры в зависимости от тех социально-экономических сил, которые они представляют в политике могут иметь те или иные интересы,
Вы читаете ПОЛИТИЧЕСКОЕ ЛИДЕРСТВО
