«Ты просто вел нечестную игру».
— Против подонка. Ради честного дела. Ради Нуменора. Ради великого Закона, данного Единым всему роду людскому.
«Ну, а он ведет нечестную игру ради нечестного дела. Методы-то одни. Каждый борется за свое».
— Преступник должен свое получить.
«Так что же ты беспокоишься? Выбрось письмо. И живи спокойно. Ты неуязвим».
— Он все равно подделает ее показания.
«И что? Это его не спасет».
— Это не спасет ее. Зачем мне все это, зачем мне Нуменор, если ее не будет?
Возлюбленная…
Что важнее, в конце концов, для человека? Разве он создан был для такой грязи, такой борьбы? Кто праведнее — тот, кто просто живет, сажает дерево, строит дом, зачинает детей, или тот, кто губит себя и других ради какой-то непонятной великой цели, за что и воздаяния-то не получит?
Возлюбленная.
Нуменор.
Что ты выберешь?
Орхальдор стиснул зубы. Сдаться? Сейчас?
Никогда. Он заведомо не пойдет сдаваться. Нуменор. Он сделал для него много. Слишком много. Теперь очередь Нуменора отплатить ему долг. Он усмехнулся.
Он не один. За ним — Нуменор. За ним — Стража. Они помогут ему.
— Так чего вы хотите?
— Я хочу, чтобы вы помогли мне ее освободить оттуда и скрыть.
— Так вы дадите ему лишний козырь. Возьмите себя в руки. Он вряд ли осмелится причинить ей зло. Она тоже родственница государя, знатная дама. Он не осмелится убить ее без суда и следствия. А суд и следствие покажут, что он мало того, что подстроил обвинение, но еще и сам изменник. Мы сумеем этим воспользоваться. Если же вы ее освободите оттуда силой, то это послужит только доказательством ее вины.
— Косвенным.
— Тем не менее.
— Вы что, не понимаете, что до суда может не дойти? Он просто убьет ее, подделает признание…
— В любом случае это откроется…
— Но ее уже не будет!
Незаметный человек непонятного возраста смотрит в упор. В глазах его понимание и сочувствие — но и жесткость.
— Орхальдор, сейчас поединок нервов. Он ждет, что вы сломаетесь. Что вы придете, отдадите себя в его руки. Вы не придете.
— Не приду. Никогда. Но я не хочу жертвовать ее жизнью.
— Вряд ли он осмелится.
— А если осмелится?
Молчание.
— Чего вы хотите? Здесь и сейчас он — верховная власть. Законным образом мы ее вывести из тюрьмы не можем. Выступить против него никто не может. Это бунт. Похитить ее мы не можем — это игра ему на руку. Дождитесь корабля.
— Я не могу ждать! Если в течение трех дней я не сдамся — он ее убьет.
— Не убьет. Если убьет — это еще один камень ему на шею. Он это знает. Дождитесь корабля с государевым указом. Сейчас игра нервов. Кто первый не выдержит — проиграет.
— Я не могу ждать. Затравленный шакал становится опаснее льва. Он может пойти на любой, самый безумный поступок. Я не могу рисковать. Я хочу, чтобы она была спасена сейчас и здесь. Я хочу точно знать… Я много сделал для Нуменора. Я много сделал для Стражи. Вы должны мне. Помогите мне!
— Орхальдор, я мог бы вам сказать, что честь государя и Нуменора для меня куда важнее ваших чувств, и это было бы правдой. Но я скажу также, что Стража и Нуменор никогда не бросают своих. Запаситесь терпением. Он не осмелится ее убить. Сорветесь — потеряете все. Он выиграет.
Молчание.
— Я предупреждал вас когда-то о том, что все может обернуться жестоко. Вы знали. Вы были готовы. Вы все понимали. Что изменилось?
«Возлюбленная…»
— Значит, вы не поможете мне?
— Прямо сейчас — нет. И вам я запрещаю что-либо предпринимать. И поскольку вы сейчас можете наломать дров, я прикажу вашему начальству по таможне взять вас под арест. Это я могу сделать, вы знаете. Любое ваше действие сейчас — ему на руку. Я не допущу этого. Так что отсюда вы пойдете домой с… сопровождением. И будете оставаться дома, пока не будет других распоряжений.
— Я понял.
«Если все оставили меня — я сделаю все сам. Я — сам. Чего бы это ни стоило. Здесь и сейчас. Я не стану рисковать тобой. Если мне не дают воздаяния, если я остался один — я и сделаю все сам. И пошел ко всем балрогам и Нуменор, и Стража.
Они пожертвовали ею и мною — Острову. Они даже из наших смертей пользу выжмут.
Нет. Я не пойду безропотно под нож даже ради Нуменора. Тем более что вы найдете другой выход. Найдете. Но на мою кровь не рассчитывайте.
Нуменор сумеет сам позаботиться о себе. А мне пора подумать о себе. О тебе.
Возлюбленная…
Я буду играть по своим правилам».
Темнота набивалась в ноздри, давила на грудь. Дышать тяжело. Опять свеча почти не давала света. Умбарские ночи густы.
Он был странно спокоен. Срок истекал, но он не боялся. Главное — сохранять спокойствие. Пусть думают, что он решил ждать. Да, решил. Но не корабля.
Рассчитывать можно было только на себя, у него не было «черных теней», вроде тех, что устраняют неугодных за большие деньги. Говорят, они куда угодно могут проникнуть. Сейчас он много бы дал за их услугу.
Нет, не дал бы ни гроша. Они — на той стороне. Они играют без правил.
И что ты можешь сделать?
А ничего. Ты под стражей, ты никуда не уйдешь. Ты и сам ничего не можешь, и никто не поможет тебе.
Только чудо.
«Я хочу чуда.
Я хочу, чтобы хоть кто-то сделал что-то для меня сейчас, когда мне это так нужно!»
Глаза резало, он несколько раз моргнул. К губам прилила кровь. Он ощущал себя сейчас таким несчастным и одиноким, что взять себя в руки стоило огромного труда.
«Если ничего не хочет и не может Нуменор, если ничего не хочет делать Стража, то пусть сделает тот, кто может.
Отче, я не хочу воздаяния потом. Потом — пусть даже ничего не будет. Я верно служил Тебе. Я шел праведным путем. Я делал все ради Твоего Закона. Неужели я не достоин хотя бы знака от Тебя? Хотя бы маленького чуда? Помоги мне. Дай мне чудо.
Ведь Ты можешь. Ведь Ты слышишь мольбу, к Тебе обращенную. Помоги мне! Дай мне чудо!»
Дурак. Кто ты такой, чтобы Он слышал тебя? Чтобы Он для тебя что-то сделал? Разве Он спас Финрода? А ведь тот наверняка надеялся на Его помощь. Кого и когда Он спас?
Орхальдор стиснул зубы, отгоняя мерзкие мысли.
«Почему Ты не хочешь хотя бы ответить мне? В чем я виноват перед Тобой?
Не покидай меня и ночи души моей.
Не оставляй меня одного.
