Отец Мааран улыбнулся.
— Благородные воители в этом могут положиться на меня. Мне известен тайный ход в опочивальню государя. Сначала надо его выкрасть, затем вырезать йитаннайн. Короля укрыть в Храме. И объявить, что рабы покушались убить его. Чернь поверит и пойдет защищать государя. Знать же поддержит.
— Знать поддержит. Каждому прыщу золотожопому охота будет завладеть королем, чтобы стать при нем правителем.
— Потому хранителями короля, — кивнул отец Мааран, — станем мы с тобой. Ты — керна-ару Ханатты. Я — верховный жрец Ханатты. Король юн, ему нужны защита и наставник…
— Это точно, — расплылся в улыбке Бадуанна.
Светло стало задолго до рассвета — небо горело от пожаров, охвативших полгорода. Из нижнего города неслись вопли, на башне Аруана забили в набат. Юный король сидел на огромной кровати, сжавшись в комочек, и, глядя в темноту огромными черными глазами, шептал:
— Страшно… мне страшно… мама…
Он не пытался бежать. Он давно уже свыкся с мыслью, что его убьют, все равно убьют — мать всегда так говорила, сколько он себя помнил. Зачем его увезли из монастыря? Жрицы Гневного Солнца были такие добрые, там было так тихо, так славно… Там не было Тени, не было смерти, там была мама и ее добрые служанки и слуги.
Но сейчас тоже не было Тени. И почему-то юный король ощутил странный подъем, внутри кто-то словно бы кричал: беги! Беги отсюда! Беги на свободу, прочь от всех них!
Он всхлипнул, затем взял себя в руки. Он король. Его убьют, но он не будет плакать.
На улице кричали, в садах звенело оружие, над городом плясало пламя, а мальчик был один, и никто не пришел к нему. Где йитаннайн?
Мальчик поднялся, пошел к двери. Снял со стены большой кинжал, утер нос. Внезапно успокоился, тщательно оделся. Плеснул в лицо воды из золотой умывальной чаши, расчесал длинные кудрявые волосы. Он был один, никто не пытался ему ничего говорить, никто ничего не заставлял его делать, и эта внезапная свобода среди подползавшей со всех сторон смерти вдруг захватила его и подняла словно на волне. Он рассмеялся и громко сказал:
— Я ухожу. Вы меня не найдете. Я убегу от вас! — И добавил уже тише: — И пусть другой правит.
Отец Мааран осторожно отодвинул в сторону деревянную панель в опочивальную комнату государя. Скользнул внутрь. Два молодых монаха, искусных в бою, быстро последовали за ним, еще двое стояли в потайном проходе.
В комнате было пусто. Сквозь распахнутые окна лилось багровое зарево огромного пожара — Бадуанна сделал, как договорились, сейчас все только пожаром и заняты, и Золотые Щиты должны без труда вырезать рабов. Вон в коридоре уже звенят мечи. Он обошел кровать с высокой спинкой и увидел всю комнату. Она была пуста. Только на табурете у окна сидел кто-то, черным силуэтом рисуясь на фоне багрового ночного неба. Отец Мааран молча сделал знак монахам, но незнакомец уже обернулся.
Тень. На его лице не плясали алые блики пожара, хот комната вся была в зареве. Лицо смутно мерцало бледным полупрозрачным пятном, красными точками горели глаза. Изваяние из раскаленной меди. Монахи попятились, а потом просто бросились прочь, а отец Мааран двигаться не мог. Его пригвоздил к месту страх — и еще что-то кроме страха.
— Ты глуп, монах, — почти грустно проговорил Пес Ханатты. — Ты тоже приносил клятву Посланнику — как же ты думал утаить свои мысли от него? И от меня? — Он медленно встал — плавным движением огромного нетопыря. — Я знаю, что нужно Ханатте. И в ней не будет иного правителя, кроме меня. Сейчас йитаннайн дорезают твоих Золотых Щитов. А я пришел за тобой, отец Мааран. Ты хотел разрешения сомнений? Так ты же сам знаешь, что не разрешишь их, пока сам не встретишься с Солнцем или чем там еще. Вот ты и проверишь все сам. Умри, отец Мааран, ты прожил под Солнцем слишком долго для человека.
Отец Мааран почувствовал, что его сердце вдруг остановилось. Он жил еще достаточно долго, чтобы успеть испытать ужас от осознания того, что умирает.
Сайта тащил короленка под мышкой. Тот вопил и брыкался. На помощь отроку никто не шел, боясь йитанны. Да и некому было — слуги попрятались по щелям, наложницы верещали в своих покоях, дамы и знатные придворные тоже прятались где могли. Дворец был во власти рабов. Сайта знал — во что бы то ни стало надо сохранить мальчишку. Иначе не будет козыря в игре. Иначе не будет власти.
— Пусти! — вопил короленок, кусая его за руку. Сайта ругнулся и хорошенько стукнул мальчишку рукоятью меча по голове. Тот затих.
— Так-то оно лучше будет, — пробормотал он, запихивая мальчишку в клетушку в казармах йитаннайн. Приказал солдатам сторожить и никаких приказов щенка не выполнять, пока сам Сайта не придет. Надо было еще объявить о подавлении мятежа славными йитаннайн, о том, что король жив, быстренько распорядиться, кого взять, а кого призвать во дворец, приказать выставить стражу на мостах, на всех воротах, провести облавы в нижнем городе, начать следствие и проредить ряды знати, направить солдат в монастыри и храмы… Словом, надо взять власть в свои руки и начать управлять.
«Так умиротворена была столица, и снова воцарился покой, и каждый получил по заслугам, и такова была щедрость государя, что получили награду даже те, кто и не ждал ее».
Сайта стиснул зубы, чтобы не зареветь от ярости. Королевская награда воистину оказалась неожиданной. Он забыть не мог мстительной усмешки мальчишки, когда тот изрек:
— А тебя, Гантун, я ныне назначаю командиром моих верных йитаннайн.
Гантун приосанился. Поначалу Сайта было возомнил, что сейчас и его превознесут, назначат чуть ли не регентом, но следующие слова развеяли все сомнения:
— А ты посмел ударить меня, раб. Ты рабом был и останешься. Взять его!
Драка в тронном зале была кровавой — Гантун отрабатывал новое звание с рвением, а прочим йитаннайн не было резона заступаться за свергнутого вожака. А Сайта сдаваться не собирался. Когда его наконец связали, на полу остались семеро и еще четверо, ругаясь, зажимали раны. Короленок подошел к связанному начальнику своих рабов-телохранителей, презрительно пнул его ногой.
— Я справедлив. Ты оскорбил меня, и за это достоин самой изощренной смерти. Но ты подавил мятеж, и я оставлю тебе жизнь. Ты отправишься в Землю Огня.
Сайта даже плюнуть в рожу мальчишке не мог — между зубами ему всунули палку, как пойманному волку, туго закрепив ее веревкой на затылке. Он бы зубами ему глотку перервал. Теперь к его списку прибавились короленок и Гантун. Он еще вырвется. Он еще вернется. Он еще всем отомстит.
А потом была долгая, мучительная дорога в горы, в ту таинственную и страшную страну, откуда шла Сила королей. И за эту Силу короли платили рабами. И одним из них теперь был Сайта. Вожак. Волк.
Это развлечение называлось «крысиной ямой». Туда сбрасывали непокорных или провинившихся в чем-то рабов, а то и просто тех, кто почему-то не понравился надсмотрщику или кому еще. Попадали туда и люди, и орки, без разбору, тем любопытнее было, кто выживет. Крысиная яма была орочьим изобретением, но если орки просто развлекались глядя на копошение в яме, то люди приходили сюда для несколько других целей. Красивый молодой человек, женственно хрупкий, с девичьими ресницами и темными немного раскосыми глазами чуть навыкате подолгу молча стоял на краю, глядя вниз. Почему-то и орки, и людская нечисть при этом мгновенно исчезали.
Из ямы тянуло тяжелым смрадом человечины. Те, кто был внизу, упали уже ниже некуда, и, главное, пути назад нет, ведь это все и так знали, так почему же кто-то пытается выжить?
«Как, в сущности, мало — и много — надо человеку, чтобы почувствовать себя высшим существом, и как мало, действительно ничтожно мало, нужно, чтобы низвести его до состояния скотины. И где же все высокие стремления, вся эта особенность человека? Да нет ее. Человек даже хуже скотины, мало какой зверь убьет ради развлечения. А тут — высокие мысли, устремления… и где они? В вонючей яме, где друг другу рвут глотки, чтобы схватить кусок сырой конины, потому что на всех не хватит».
Слабый умрет с голоду. Впрочем, иногда кто-нибудь пытался сколотить подобие какого-то порядка, чтобы делить жратву на всех. Зачем? Все равно никто отсюда не выйдет. И все же некоторые боролись. Юноше очень любопытно было наблюдать, как новые вели себя в яме. Кто-то покорялся иерархии, кто-то пытался ее нарушить. И тогда либо его убивали, либо он сам убивал кого-нибудь, вожака — «главную крысу» — к примеру. Тогда снова начинался хаос, убийства, пока не приходил кто-нибудь новый.
