В одиннадцать часов Энцо постучал у служебного входа в гостиницу, где к нему должен был выйти кто-то из ребят Пепе. Энцо всегда очень осторожно вел себя в отеле «Романи». Здесь царили строгие правила, повсюду шныряли люди из службы безопасности.
Дверь отворилась через несколько минут. К нему вышел парнишка лет четырнадцати, в элегантной темно-зеленой униформе, уже явно понаторевший во всех делах.
– Ты знаешь, где этот номер?
Мальчишка ловко сунул в карман протянутые Энцо двадцать тысяч лир и пропустил его вместе с девушками внутрь.
– Да, это люкс, наверху. Вам лучше воспользоваться служебным лифтом.
– Знаю, знаю, я здесь уже бывал.
Такой сопляк, а гонору сколько, подумал Энцо про парнишку.
Он подвел девочек к лифту и нажал кнопку.
– Вот говнючонок! – не удержался он от комментария.
Девушки прыснули.
На седьмом этаже они вышли через служебное помещение в коридор. Энцо осмотрелся и, увидев, что никого поблизости нет, подошел к дверям нужного номера и легонько постучал.
– Да! – откликнулся из-за двери ленивый скучающий голос.
– Из бюро обслуживания.
– Открыто, входите!
Энцо повернул ручку и открыл дверь. Комната, в которую они вошли, оказалась невероятных размеров, с видом чуть ли не на весь город. К таким масштабам не сразу привыкнешь. Шторы были раздвинуты, и панорама Рима на фоне черного, как бархат, неба, представляла собой фантастическое зрелище.
– Нравится вид, а?
Энцо перевел взгляд на высокую худую женщину, сидевшую у столика. Она была в белом льняном платье и держала в пальцах недоеденного лангуста.
Женщина пристально смотрела ему прямо в лицо. Марианна Харт ожидала Энцо Монделло. Она внесла хороший задаток и надеялась, что рекомендациям Пепе можно доверять. Вгрызаясь в розовую мякоть, она уронила кусочек на тарелку и жестом пригласила гостей войти.
– Входите, – сказала она с набитым ртом, – входите и смотрите сколько хотите!
Она вполне сносно говорила по-итальянски, хотя с характерным американским акцентом.
– Вы говорите по-английски?
– Немного. Предпочитаю по-итальянски.
– Да, котик, по-итальянски-то оно лучше.
Она улыбнулась, увидев, что Энцо не вполне понял, что она имела в виду.
– Ну, по-итальянски так по-итальянски. Порошок принесли?
– Да.
Энцо кивнул девушкам, которые мялись на пороге, и закрыл за ними дверь.
Марианна поднялась, облизнула пальцы и посмотрела на Энцо. Девушек она игнорировала.
– Присаживайтесь. Выпить хотите?
– Я нет. А девушки пьют только шампанское.
– Неужели? Пепе и тут имеет навар? Если хотите шампанского, позвоните вниз. Закажите мне заодно минеральной воды.
Энцо подал знак одной из девушек, и она подошла к телефону.
– Ну?
Марианна подошла к дивану, на котором сидели Энцо и вторая девушка, и присела на подлокотник кресла в стиле Людовика Четырнадцатого.
Ей, по-видимому, едва перевалило за тридцать, помоложе, стало быть, Изабеллы, подумал Энцо, а может, и нет. Она была классической женщиной без возраста, с длинными прямыми белокурыми волосами, узкими руками. Черты лица безупречно правильные, с высокими скулами, прямым точеным носом, крупными губами и неестественно белыми зубами. Типичный американский экземпляр – холодная, богатая, высокомерная.
– Вы думаете, что я типичная американка, – сказала она, – и к тому же очень богатая.
Энцо вздрогнул.
Она продолжала наблюдать за ним своими холодными водянистыми глазами. Это его раздражало. Откуда она знает, о чем он думает?
