плавания по бурному морю и один ряд весел с каждой стороны, вставленных в отверстия в верхнем ряду обшивки.
— На первом рисунке каменной галереи показана флотилия кораблей. С них сходят воины, выгружают лошадей и колесницы. — Он опять нажал какую-то кнопку на пульте и вернул на экран полный монтаж настенного повествования. — На сцене номер два изображена вражеская армия, встающая из громадной канавы или рва, окружающего крепость на верхушке крутого холма. На следующем рисунке показано, как неприятель несется в атаку по плоской равнине и нападает на прибывших, пока они не успели выгрузиться на берег. Сцена четыре — сражение на берегу.
— Если бы не все эти земляные укрепления и не цитадель, выстроенная, похоже, из дерева, — заметил Перлмуттер, — я бы сказал, что мы смотрим на сцены Троянской войны.
Чизхолм в этот момент был похож на волка, который внимательно следит, как к его логову подходит отара ничего не подозревающих баранов.
— Вы действительно видите перед собой сцены Троянской войны.
Сэндекер, как и ожидалось, угодил в ловушку.
— Надо сказать, ваши греки и троянцы выглядят довольно странно. Я всегда считал, что они носили бороды, а не густые усы.
— Это потому, что на самом деле они не были ни греками, ни троянцами.
— Кем же они были?
— Кельтами.
Лицо Перлмуттера выразило живейший интерес.
— Я тоже читал книгу Аймана Уилкинса.
Чизхолм кивнул:
— В таком случае вам знакомы его поразительные выводы по поводу величайшего заблуждения древней истории.
— Не могли бы вы просветить и остальных? — нетерпеливо спросил Сэндекер.
— Буду счастлив оказаться полезным, — ответил Чизхолм. — Битва за Трою…
— Да?
— Имела место вовсе не на западном побережье Турции и вообще не на Средиземном море.
Йегер уставился на него с видом полнейшего недоумения:
— Но если не в Турции, то где?
— Близ Кембриджа, в Англии, — просто ответил Чизхолм, — на берегу Северного моря.
32
Каждый из присутствующих, за исключением Перлмуттера, наградил докладчика полным недоверия взглядом.
— Вижу скептицизм в ваших глазах, — ответил на вызов Чизхолм. — В течение ста двадцати шести лет весь мир пребывал в заблуждении. Произошло это после того, как один немецкий предприниматель по имени Генрих Шлиман уверенно заявил, что обнаружил Трою, воспользовавшись указаниями Гомеровой «Илиады». Он утверждал, что древний насыпной холм Хизарлык идеально подходит под описание укрепленного города Трои.
— Но разве большинство археологов не согласилось со Шлиманом? — спросил Ганн.
— По этому вопросу до сих пор идут жаркие споры, — пояснил Бойд. — Сам Гомер тоже человек в высшей степени загадочный. Нет доказательств того, что он существовал на самом деле. Легенда рассказывает лишь о том, что некий человек по имени Гомер взял эпические поэмы о великой войне, которые сотни лет передавались изустно, и записал их в виде серии приключенческих рассказов. Но был ли это один человек, или несколько человек на протяжении столетий оттачивали эти стихи так, что «Илиада» и «Одиссея» стали величайшими литературными произведениями в истории? Мы никогда не узнаем правды. Но кроме загадки личности Гомер оставил после себя еще одну огромную тайну: была ли Троянская война реальной или выдуманной. И если она действительно имела место в начале бронзового века, то были ли греки подлинными врагами троянцев или Гомер писал о событиях, происходивших более чем за тысячу миль от него?
Перлмуттер широко ухмыльнулся. Бойд и Чизхолм только подтвердили то, во что он и так всегда верил.
— До Уилкинса никому не пришло в голову предположить, что Гомер был вовсе не греческим, а кельтским поэтом и писал о легендарной битве, имевшей место за четыреста лет до него, причем не в Средиземном, а в Северном море.
Ганн, казалось, совершенно потерялся.
— Значит, Одиссей совершал свое эпическое путешествие…
— В Атлантическом океане.
Голова Саммер тоже шла кругом.
— Вы хотите сказать, что тысяча кораблей вышла в поход не ради прекрасного лица Елены?
— Я собирался предположить, — возразил Бойд с усталой улыбкой, — что за мифом скрывается правда. И правда эта состоит в том, что война разгорелась не из-за желания Менелая отомстить за похищение его жены любовником. Вряд ли стоило тысячам людей сражаться и умирать ради неразборчивой женщины, не правда ли? Мудрый старый Приам, царь Трои, никогда не стал бы рисковать ни судьбой своего царства, ни жизнями своих людей ради того, чтобы его легкомысленный сын мог жить с женщиной, которая, если уж говорить откровенно, добровольно оставила мужа и ушла с другим. Но целью похода не были и сокровища Трои. Скорее говоря, война шла за мягкий кристаллический металл под названием «олово».
— Джулиан прочел нам с Саммер лекцию о том, что кельты первыми вошли и в бронзовый, и в железный век, — сказал Дирк, поднимая голову от планшета, где он усердно записывал все, что говорилось.
Чизхолм согласно кивнул:
— Конечно, именно они начали производство, но никто не может сказать сколько-нибудь определенно, кто в действительности открыл, что при добавлении к меди десяти процентов олова получается в два раза более твердый металл, чем все, что было известно прежде. Точной даты этого не существует. Наилучшая оценка — бронза появилась примерно за две тысячи лет до Рождества Христова.
— Выплавка меди была известна еще за пять тысяч лет до Рождества Христова в центральной Турции, — сказал Бойд. — Меди по всему древнему миру хватало с избытком. Ее добывали в больших количествах и в Европе, и на Среднем Востоке. Но когда изобрели бронзу, возникла проблема. Олово в природе встречается редко. Охотники за оловянной рудой рассыпались по всему древнему миру, как позже во времена золотой лихорадки старатели. Самые крупные запасы со временем были обнаружены на юго- западе Англии. Кельтские племена Британии быстро прибрали копи к рукам и создали широкий международный рынок олова. Добываемое олово они переплавляли в бруски и торговали им по всему древнему миру.
— Высокий спрос на олово привел к тому, что древние бритты установили на него монополию и стали брать с заморских торговцев большие деньги, — добавил Чизхолм. — Если купцы из богатых империй вроде Египта могли себе позволить обменивать олово на дорогие вещи, то кельтам Центральной Европы нечего было предложить, кроме кустарных изделий и неограниченного количества янтаря. Без бронзы и ее производства они вынуждены были оставаться чисто сельскохозяйственным обществом. На большее нечего было даже надеяться.
— Поэтому они решили объединиться и захватить у бриттов оловянные копи, — предположил Йегер.
— Вот именно! — сразу же согласился Бойд. — Кельтские племена на континенте образовали союз для вторжения в южную Англию и захвата копей, находившихся на территории, которую они знали как
