должно быть, частенько закупали запчасти. И все же… вокруг стояла прямо-таки мертвая тишина. И выглядело это место всеми покинутым. Меня охватило тревожное предчувствие, та самая «человеческая интуиция», по поводу которой всегда ворчал Чаппалар.
— Давай дальше пойдем на цыпочках, — понизив голос, предложила я. — А то мне не по себе.
Он взглянул на меня — нарочито безучастно, так полагалось смотреть на прокторов-новичков, рассуждающих как беженцы из мелодрамы. Но все же его ушные веки сощурились на полмиллиметра, внимая подозрительным звукам. Он давал мне насладиться моими сомнениями, даже если считал, что я преувеличиваю.
Я осторожно шагнула вперед. Чаппалар за мной. Когда мы поравнялись с лестницей, ведущей к контрольным пультам цистерн, я поддалась порыву и поспешно поднялась по ступенькам — на два этажа над землей — и оказалась лицом к лицу со спутанным клубком оптоволоконных кабелей и водопроводных труб.
Чаппалар вспорхнул за мной и мягко приземлился на другой лестнице. Внезапно его голова резко дернулась; он поднес руку к лицу.
— Мокро.
Он посмотрел вниз и показал на черную пластиковую трубу чуть ниже уровня глаз; в ней была крошечная дырочка, из которой фонтанчиком била тонкая струйка воды, она-то и попала ему в лицо.
— Да, не очень хорошо, — сказала я.
— Если только тебе не хочется принять душ. Он поднырнул под струйку, чтобы осмотреть трубу.
— Здесь разъедено больше. Посмотри на этот провод. Видишь, где стерлась изоляция?
Я склонилась к тому месту, на которое он указывал. Да: признаки разрушения на нескольких проводах и на дисплее ближайшего монитора давления. И еще я смогла уловить кое-что еще — резкий запах, обжегший мне ноздри.
— Кислота, — прошептала я.
— О чем это ты?
— Запах!
— О!
Улумы так и не решили, как относиться к обонянию хомо сапов. Иногда они делают вид, что вовсе не верят в запахи, будто мы только бахвалимся нашей способностью использовать орган чувств, которого они лишены. А иногда они практически благоговеют перед нами: мы же столь изумительные создания, причащенные глубоких тайн и ощущений…
В этот раз Чаппалар решил впечатлиться.
— И что за кислота? — спросил он.
— Не знаю.
Я могла бы загрузить библиотеку запахов, чтобы сравнить этот уксусный аромат с запахами из файла, но зачем? Выпендриться перед Чаппаларом? И хотела ли я загружать свой мозг каталогом мерзких вонючек?
Оправдываешься, трусишка Фэй. Не хочешь лишний раз напрашиваться на информационную опухоль.
— Какая разница? — выпалила я. — Вопрос в том, откуда она тут взялась.
Чаппалар был явно разочарован непостоянством моего носа, но он снова повернулся к потрохам контрольной панели.
— В водопроводном и фильтрационном оборудовании не используются едкие химикаты. Полагаю, тут могут быть аккумуляторы для бесперебойного питания на случай отключения основного электроснабжения…
Он осмотрел и верхние трубы в поисках источника течи. Я не стала, потому что помнила схематическое расположение оборудования на станции; ни один прибор не мог быть источником капель едкого вещества.
— Тут все наперекосяк, — пробормотала я. — Я сообщу куда следует.
— Фэй.
Незачем было иметь чувствительные уши улумов — неодобрение в голосе Чаппалара слышалось более чем отчетливо.
— Это твоя первая проверка, — продолжал он, — и ты готова подозревать все и вся. Я был таким же вначале. Но подумай — ведь это всего лишь насосная станция, в тихом городе на тихой планете. Ничего зловещего не происходит. Предполагаю, что рабочие просто чистили трубы кислотным раствором. Они пролили чуть-чуть, а потом поспешили в медпункт или в душ и…
Внезапно его ушные веки открылись шире.
— Что? — прошептала я.
Секунду спустя я тоже услышала звук: чьи-то шаги приближались к нам с дальнего конца зала.
Чаппалар подарил мне мягкую улыбку, в ней был лишь намек на «я-же-тебе-говорил».
— Приветствую вас! — произнес он. — Мы из «Неусыпного ока».
Шаги ускорились, и у подножия лестницы под нами появились мужчина и женщина, оба люди, одетые в обычные серые комбинезоны городских ремонтных служб. Выглядели они как нельзя более обыкновенно — он азиат, она европейка, у обоих темные волосы до плеч. Одна только проблема: я изучила файлы всех работавших на станции. В файлах были и фотографии для идентификации; и этих двоих я на фотографиях не видела.
— Доброе утро, — заговорил Чаппалар. — Мы пришли осмотреть здесь…
Он начал поднимать руки, словно собираясь оттолкнуться от лестницы и спланировать вниз к новоприбывшим.
Я немедля сграбастала его и оттащила назад. Он посмотрел на меня с укором.
— Прошу, Фэй, такое поведение…
Вот тогда ребята внизу и вынули свои пистолеты.
У меня был миг, чтобы опознать оружие: гелевые револьверы, способные выстрелить шариком липкой гадости на сорок метров, где от столкновения с препятствием он разлетится, забрызгивая все вокруг. В полиции их заряжали сгустками сиропа, замутняющего мозг, — даже если заряд не попал прямо в вас, капельки от брызг достаточно, чтобы послать в ваш мозг сигналы нервного истощения, перебивающие большинство моторных функций.
Шестое чувство подсказывало мне, что направленные на меня пистолеты были наполнены такой нокаутирующей гадостью. Я почти могла унюхать их кислотное содержимое в клейких шариках — оно прилипнет к вашей коже как смола и вгрызется по самые кости.
Пистолеты одновременно кашлянули.
Я стояла на открытой площадке лестницы, как на ладони, на высоте двух этажей, со сплошной медной стеной труб и проводов вокруг… мне некуда было бежать. Да, я бросилась вниз и Чаппалара потянула за собой, хотя и знала, что это не поможет — суть гелевого оружия состоит в брызгах, в его способности окропить вас каплями, даже если вы сбежали из эпицентра. Через секунду меня оросит обжигающая жижа…
Вот только Чаппалар раскинул над нами свои мембраны-паруса, словно прикрыв нас щитом.
Я не знаю, как он почуял надвигающееся нападение, — он стоял к стрелявшим спиной. Может, он пытался восстановить равновесие, после того как я потянула его вниз… но его мембраны скольжения широко раскинулись, напрямую отражая летящие в нас шарики яда, и эта дробь впилась в него с тошнотворно-резким двойным чавканьем.
В воздухе расцвело горько-кислотное зловоние. Чаппалар закричал.
Он стал заваливаться вперед, потом осел на меня — его истерзанное тело был таким легким, что по весу было сравнимо с захудалой вешалкой для пальто, на которой висит один лишь объятый огнем плащ. Двойные ручейки кислотных брызг испещрили его спину и мембраны-паруса… и каждая капелька начинала дымиться тысячами тоненьких белых струек, источающих беспощадную уксусную вонь. Мне нужно было доставить его в безопасное убежище, и немедля, в те две секунды, что требовались гелевым ружьям на подзарядку камеры давления, пока они не могли изрыгнуть новую порцию яда.
Быстрее, сигнал SOS через связующий кристалл, и плевать на слюнявую трусость перед
