Мы как раз заканчивали завтрак, когда объявились двое наших телохранителей с вопросом, что мы намереваемся делать дальше. Это были двое хомо сапов, команда — муж и жена, Полетт Г. и Донт Л. из клана Ду, что означало наличие других мужей и жен, оставшихся в Бонавентуре. В годы после чумы я не была единственной горячей головой, запавшей на групповой брак как способ эпатировать общество.
Но если Полетт и Донт и играли когда-то в бунтарей и мятежников, то уже давно миновали эту стадию. Теперь это были полицейские, свято чтящие устав, вплоть до татуировок на интимном месте. Если бы я вдруг оказалась на уютном курорте с одним из моих супругов, я знала, что стала бы делать; но Полетт и Донт рассказали нам, что провели ночь, проводя более тщательный обыск номера Майи, собирая волоски и образцы грязи, которые пропустил уборочный механизм, а после разобрали сам механизм для поиска новых улик. Когда они покончили с этим, они сменяли друг друга — один спал, а другой обходил территорию в поисках стреляющих кислотой андроидов.
Веселое времяпрепровождение! Но во мне не умирала надежда, что они наврали.
После завтрака мы отправились погулять по городу. Под этим я подразумеваю, что Тик и Фестина достали меня просьбами провести для них экскурсию по достопримечательностям моего детства: домикам на деревьях каткам местам, где мы прятались или занимались сексом. Не то чтобы мне удалось показать им много в том городе, который я знала. Двадцать один год пролетел с тех пор, как я сказала Саллисвит- Риверу: «С глаз долой, из сердца вон», — и поступь этих лет была тяжела. Домики на деревьях сровняли с землей, освобождая площадки под лыжные шале. Катки переместили далеко вниз по течению, где громкие крики и смех не потревожат туристов. Места, где мы прятались, тоже исчезли: мою старую школу расширили, построив два новых купольных корпуса прямо посреди прежней игровой площадки. А уж что до тех мест, где мы занимались сексом… уж я прозакладываю что угодно, что не пойду их проверять, пока мне через плечо заглядывают двое телохранителей. Или Тик. Или Фестина.
Вместо этого мы бесцельно и бездумно шатались по городу, причем я пыталась не стенать, как какой-нибудь старый пердун, о том, как все изменилось. Десяток новых магазинов. Новые дома, особенно возле шахты, которая обзавелась множеством безликих наружных пристроек Разные местечки для привлечения туристов, и в витрине каждого громоздились портреты, голограммы и бюстики моего отца, в большинстве из них художники пользовались этим жутковатым приемом — когда изображение, будто все время смотрит на тебя.
Папа смотрел на меня отовсюду. Этого хватило, чтобы меня бросило в жар как от приливов, а мне всего-то сорок два! Но от чего бы мне смущаться? Теперь я была уважаемым членом «Неусыпного ока», прогуливалась с магистром-проктором и адмиралом, прости господи. Я могла высоко держать голову, кто бы на меня ни смотрел, включая тех, с которыми я ходила в школу: все они выглядели помятыми и едва ли не пожилыми, и никто из них не подал даже крошечного признака узнавания, когда мы проходили мимо.
Фэй Смоллвуд, твердо стоящая на ногах и трезвая, не матерящаяся, не грязная, не одетая, как шлюха. Почему они должны были меня узнать? И зачем мне хотеть этого?
Боже, как я была счастлива, когда наша краткая вымученная экскурсия была прервана сообщением от зондов с отчетом «ОБНАРУЖЕНИЕ»!
Одно обнаружение, два сигнала тревоги.
Сигнал № 1 — тихое чириканье автономного связующего кристалла в кармане у Фестины.
Сигнал № 2 — картина, словно мираж соткавшаяся перед моими глазами: заснеженный лес переходного типа между редкой синествольной тундрой и арктическим лесом, заполненный морозошлепами и корабумажными деревьями. Такие леса встречались только у воды — реки или озера достаточно больших, чтобы сделать климат чуть более умеренным… на йоту теплее мороза чистой тундры, но и не таким теплым, как в бескрайней лесной пуще.
Мысленно я могла представить себе воду, но видела я только нору в земле. Совсем недавно нора, похоже, была скрыта густо разросшимися сорняками и ежевикой. Теперь вся поросль была истреблена, вырублена, выкорчевана, сложена кучами. Рядом виднелись полуразложившиеся останки костра: полусгоревшие ветки, черные и скользкие от подтаявшего снега. Пролежали они там много недель, если судить по их виду, в пургу их совсем замело, и только теперь они оттаяли.
— Нам являются видения, Смоллвуд? — прошептал мне Тик.
— Да.
Он улыбнулся, возможно, радуясь за меня, что Кси послала мне видение, или за себя, что это не просто его галлюцинации.
— У нас имеется удачное попадание в пятидесяти километрах отсюда, — отрапортовала адмирал, сверяясь с изображением на автономном связующем кристалле. — Зонд рапортует о семидесяти трех процентах уверенности в том, что это значимая находка. — Она слегка фыркнула, выражая сомнение. — Я бы отнеслась к этому с недоверием, но проверить стоит.
Мы с Тиком промолчали. Мы уже увидели, что находка не просто «значимая».
Рамос зафиксировала положение зонда в момент отправки рапорта, потом отправила ракете приказ вернуться к ранее запрограммированному маршруту поиска, высматривать другие «значимые» места, которые могут таиться в чаще. В ту же секунду, когда она выдала новые инструкции зонду, мое видение норы в земле улетучилось.
Тем временем Полетт и Донт звонили Четикампу за новыми указаниями. Стоит ли нам смотаться посмотреть, что обнаружил зонд? Или оставаться недвижимыми, покуда не прибудет отряд побольше? Вдоволь помямлив и потянув резину, Четикамп дал разрешение «отправляться с соблюдением предосторожностей», что означало, что он подвел черту под собственной уверенностью в том, что Майя уже мертва, плюс под сомнениями Фестины в том, что зонды что-то нашли, и вычел из полученной суммы неудобства и пустую трату времени от отправки отряда на новое дурацкое задание в Саллисвит-Ривер. Двое наших телохранителей обещали запросить дополнительную поддержку при первом намеке на проблемы или при обнаружении реальных улик, но все мы знали, что, пока помощь прибудет, пройдет немало времени.
Через полчаса глиссер Фестины парил над обнаруженным местом. Все совпадало с моим призрачным видением: смешанный лес, нора в земле, подгнившие останки костра. Достаточно для того, чтобы вызвать Четикампа? Полетт и Донт покачали головами: костер мог быть делом рук охотников или туристов. Те же люди могли вырубить кустарник возле норы, из чистого любопытства или потому, что увидели, как вскипает снежная буря, и решили, что безопаснее будет под землей.
Рамос согласилась с ними — все это могло ничего не означать. Но яркий блеск ее глаз чуть померк — теперь взгляд был контролируемо сосредоточенным, острым-настороженным. «Лицо игрока», типичное для разведчика, готовящегося к заданию.
Мы приземлились не сразу, а сначала облетели местность четырежды, сканируя область в четырех различных диапазонах электромагнитного спектра. Поиск не показал ничего, кроме деревьев и тундровых лис да крохотных зверьков, прогрызавших себе норки под мшистым ковром.
— Они опасны? — поинтересовалась Рамос. — Могут ли укусить? Переносят ли заразу?
Я сказала ей, что они ничем не хуже земных белок. Да, у них были зубы, и временами они могли быть переносчиками пары-тройки гадких микробов, но, «Фестина, милочка, соберись — они всего-навсего белки».
Адмирал бросила на меня угрюмый взгляд и развернулась для очередного облета.
В конце концов, мы приземлились: в двухстах метрах от шахты на берегу небольшого озера. На наших картах озеро называлось Васко, что на языке улумов означало затмение. Наверное, озеро нанесли на карту в тот же день, когда одна из наших карабкавшихся по небесам лун прошествовала перед солнцем. Не то чтобы у нас когда-то бывали настоящие затмения, не при наших маленьких лунах; просто иногда на лице солнца появлялась интригующая родинка.
Весна внесла свой вклад, и серединка озера очистилась ото льда; но у берегов оно оставалось замерзшим — еще несколько дней понадобится, чтобы окончательно стаяла тонкая ледяная корочка. Все — землю, озеро, воздух — наполняла чистая северная тишь. От этой красоты захватывало дух.
Рамос нацепила кобуру со станнером перед тем, как выйти из глиссера. («Нет, ультразвуком роботов не проймешь, — сказала она, — но если обнаглеют эти тундровые лисы, бах!») Полетт и Донт были в полной амуниции (в серо-черном городском камуфляже), и каждый из них имел по переносному гранатомету, в
