человека посредником для примирения нас и поддержал его в этом. Он послал его, чтобы погас в наших сердцах огонь гнева, который усиливается уже двадцать лет, и наши дела придут в порядок через его посредство. Для меня обязательно отплатить этому человеку подтверждением того, что он предполагает, и исправлением его дел, и я напишу письмо Абд-Аллаху ибн Малику аль-Хузан с пожеланием, чтобы он оказал ему ещё больший почёт и продолжал бы его возвеличивать и уважать».
И когда услышали это сотрапезники, они пожелали Яхье блага и удивились его великодушию и совершённому благородству, а он потребовал бумагу и чернильницу и написал Абд-Аллаху ибн Малику письмо своей рукой, в котором говорилось: «Во имя Аллаха милостивого, милосердного! Твоё письмо прибыло, – да продлит Аллах твою жизнь! – и я прочёл его и обрадовался твоему благополучию и возвеселился тому, что тебе хорошо и что ты вполне счастлив. Ты предположил, что тот благородный человек подделал письмо от меня и не несёт от меня никакого обращения, но дело обстоит не так, – письмо писал я, и оно не подложное, и я надеюсь, что по своему благородству и милости и прекрасной природе ты удовлетворишь мечты и надежды этого благородного и достойного человека и будешь соблюдать к нему должное уважение и приведёшь к исполнению его намерений. Отметь его своей полною милостью и щедрыми благодеяниями, и что ты ни сделаешь, все направится ко мне, и я буду за это тебе благодарен».
И затем он написал адрес и запечатал письмо и вручил поверенному, а поверенный послал его Абд- Аллаху, и когда тот прочёл его, он обрадовался тому, что в нем заключалось, и призвал того человека и сказал ему: «Которая из двух наград, обещанных мною для тебя, приятнее – я доставлю её тебе». – «Подарок мне приятнее всего», – отвечал человек. И Абд-Аллах велел дать ему двести тысяч дирхемов и десять арабских коней, – пять с шёлковыми попонами и пять с праздничными разукрашенными сёдлами, – и двадцать узлов с платьями, и десять невольников, верхом на конях, и подходящие к этому ценные камни. А потом Абд-Аллах пожаловал его и оказал ему милость и отправил его в Багдад в великолепном облачении, и, прибыв в Багдад, этот человек направился к воротам дома Яхьи ибн Халанда, прежде чем пойти к своей семье, и попросил разрешения войти к нему.
И привратник вошёл к Яхье и сказал ему: «О владыка наш, у наших ворот человек почтённого вида и красивой наружности, в прекрасном положении и со многими слугами, и он хочет войти к тебе».
И Яхья разрешил ему войти, и тот человек, войдя, поцеловал землю меж его руками, и Яхья спросил его: «Кто ты?» И человек сказал: «О господин, я тот, кто был мёртв от притеснений времени, и ты оживил меня в могиле превратностей и послал меня в рай исканий. Я тот, кто подделал письмо и доставил его Абд- Аллаху ибн Малику альХузаи». – «Что же он с тобою сделал и что он дал тебе?» – опросил Яхья. И человек ответил: «Он дал мне из твоих рук, по прекрасной твоей природе и по твоей всеохватывающей доброте, всеобъемлющему великодушию, высокому помышлению и обширной милости, столько, что обогатил меня и наделил и одарил. И я привёз все его дары и подарки, и все они у твоих ворот, и повеление принадлежит тебе, и приговор в твоих руках». – «Твой поступок со мною прекраснее, чем мой поступок с тобой, – ответил Яхья. – Ты оказал мне большую милость и великое благодеяние, так как ты вражду, бывшую между мною и этим почтённым человеком, превратил в дружбу и любовь. Я подарю тебе столько же денег, сколько подарил тебе Абд-Аллах ибн Малик».
И затем он приказал дать ему столько же денег, коней и узлов с платьем, сколько дал Абд-Аллах, и вернулось к этому человеку его прежнее благосостояние, по величию души этих двух благородных.
Рассказ об учёном и халифе аль-Мамуне (ночи 307—308)
Передают также, что не было среди халифов из потомков аль-Аббаса халифа более сведущего во всех науках, чем аль-Мамун[344].
И было у него каждую неделю два дня, когда он устраивал диспуты учёных, и садились в его присутствии состязающиеся, из числа законоведов и богословов, по разрядам и чинам. И однажды, когда он сидел с ними, вдруг вошёл в собрание чужой человек в белых изношенных одеждах и поместился среди последних людей, усевшись сзади законоведов, на незаметное место. И начались прения и приступили к затруднительным вопросам, – а обычай у них был таков, что вопрос задавали присутствующим на собрании по очереди, одному за другим, и всякий, у кого находилось тонкое словцо или диковинная шутка, говорил её. И вопрос ходил по кругу, пока не дошёл до того чужого человека, и он заговорил и дал ответ лучший, чем ответы всех законоведов. И халиф одобрил его слова…»
И Шахразаду застигло утро, и она прекратила дозволенные речи.
Когда же настала триста восьмая ночь, она сказала: «Дошло до меня, о счастливый царь, что халиф аль-Мамун одобрил слова этого человека и приказал поднять его с того места на более высокое. И когда дошёл до него второй вопрос, он ответил ответом лучшим, нежели первый ответ, и аль-Мамун приказал поднять его на ещё более высокое место; когда же пошёл по кругу третий вопрос, этот человек дал ответ лучший и более правильный, нежели два первых ответа, и аль-Мамун приказал ему сесть к себе близко. А когда диспут кончился, принесли воду и вымыли руки, и подали кушанье, и поели, а затем законоведы поднялись и вышли. И аль-Мамун не позволил тому человеку выйти вместе с ними, и приблизил его к себе, и обласкал его, и обещал ему милость и благоволение. А затем приготовили покои пития, и явились прекрасные сотрапезники, и пошло по дугу вино. И когда дошла очередь до того человека, он вскочил на ноги и сказал: „Если позволит мне повелитель правоверных, я скажу одно слово“. – „Говори что хочешь“, – молвил аль-Мамун. И человек сказал: „Высокое мнение знает, – да увеличит Аллах его высоту! – что раб был сегодня в этом почтённом собрании, среди неведомых людей и низких собеседников, и что повелитель правоверных его призвал и приблизил из-за малой доли ума, который он проявил, и сделал его возвышающимся над степенью других, и привёл его к пределу, до которого не возносились его помыслы. А теперь он хочет разлучить его с той малой толикой ума, которая возвеличила его после униженности и дала ему изобилие после скудности. Но не будет того, и невозможно, чтобы позавидовал ему повелитель правоверных из-за той доли ума, проницательности и достоинства, которой он обладает, ибо, когда раб выпьет вина, удаляется от него разум, и приближается к нему неразумие, и похищается у него пристойность, и возвращается он на ту же презренную ступень, на какой был, и становится в глазах людей презренным, неведомым; и я надеюсь, что высокое мнение не похитит у раба этой жемчужины по своей милости, великодушию и величию и по прекрасной своей природе“.
И когда халиф аль-Мамун услышал от этого человека такие слова, он восхвалил его и поблагодарил, и усадил его на место, и почувствовал к нему уважение. Он приказал дать ему сто тысяч дирхемов и посадил его на коня и даровал ему роскошные одежды, и в каждом собрании он возвышал его и приближал к себе больше всех законоведов, пока он де стал выше их всех по степени и знатнее членом, а Аллах знает лучше.
Рассказ об Али-Шаре и Зумурруд (ночи 308—327)
Рассказывают, что был в древние времена и минувшие века купец из купцов в землях хорасанских, которого звали Маджд-ад-дин.
И имел он много денег, и рабов, и невольников, и слуг, но только достиг он шестидесяти лет жизни, и не досталось ему ребёнка. А после этого послал ему Аллах великий сына, и назвал он его Али. И когда мальчик вырос, стал он подобен луне в ночь полноты. Когда же он достиг возраста мужей и приобрёл все качества совершённых, его отец заболел смертельной болезнью и призвал к себе своего сына и сказал ему; «О дитя
