— Да, если я к ней вернусь. У нее будет шанс жить как следует…
Маленькие глаза на хорошеньком, как он понял теперь, лице смотрели на него проницательно.
Ты обещаешь? Уйдешь отсюда и возьмешь ее с собой? Я приготовлю для них хорошую историю. — Она неожиданно улыбнулась. — Я не такая уж глупая, какой кажусь, Дард Нордис, хотя и не из вашей породы.
Она неуклюже села в седло, щелкнула уздой, и лошадь пошла рысью.
Дард вернулся в дом и сел за стол с лучшим аппетитом. Кимбер поедал огромными кусками яблочный пирог. Не отрываясь от еды, он обратился к своему младшему товарищу:
— Уже день. Попробуем сами взглянуть на наш автобус. Ты, женщина, — обратился он к хозяйке, — сможешь показать ремонтникам, куда идти?
Дард наступил Кимберу на ногу и получил в ответ понимающий кивок.
— А куда идти? — спросила хозяйка. Дарду показалось, что на мгновение она сняла маску. Начала подозревать, что в гостях у нее на самом деле не два хозяина нового мира.
— На север. Мы оставим след, нужно будет идти по нему. Приготовь еще какой-нибудь еды, мы захватим с собой и днем поедим. И посылай ремонтников сразу к нам.
— Хорошо, благородные сэры.
— Но ответила она неохотно и долго возилась, отрезая холодное мясо и хлеб. Или просто он слишком нервничает и это ему кажется, подумал Дард.
Полчаса спустя они вышли из дома. Шли по аллее и свернули на север, пока роща не скрыла их от наблюдения. Тут Кимбер посмотрел на запад.
— Куда теперь?
— Дальше есть тропа, ведущая в горы, — сообщил ему Дард. — Она перерезает старую лесную дорогу возле того дерева, где я встретился с Сачем.
— Хорошо. Ты будешь проводником. Но пошли! Девушка может доехать быстро и…
— Она не будет торопиться. Знает… Кимбер беззвучно присвистнул.
— Если она работает на нас, это нам поможет.
— Я сказал ей, что, помогая нам, она спасает Десси. А ей только Десси и дорога.
Тепло, хорошая еда, отдых в доме Фолли — все это придало им силы для трудной дороги. После двух попыток Дард отыскал лесную дорогу. И увидел след, оставленный Лоттой.
Кимбер шел неторопливо, зная, что впереди еще долгие мили. Они отдохнули под грубым навесом у дерева с дуплом. Лес казался неестественно тихим, солнце отражалось от снега, заставляя щуриться.
От дерева они шли по следу, который оставил он сам. К счастью, поздравил себя Дард, снег с тех пор не шел, и найти дорогу оказалось нетрудно. Но оба устали и невольно замедлили шаг, поднимаясь к пещере. Там они смогут отдохнуть, обещал Дард своему ноющему телу. Они остановились, чтобы поесть и передохнуть, и двинулись дальше. Дард потерял всякое представление о времени и, как робот, шел по следу в снегу.
Они уже находились на нижней части подъема, который приведет их к пещере, когда он прислонился к дереву. На фоне сугроба он видел лицо Кимбера, осунувшееся, потерявшее все добродушие от усталости.
И в этот момент тишины Дард уловил далекий звук, очень слабый, принесенный случайным порывом ветра, — лай охотничьих собак, бегущих по свежему следу. Голова Кимбера дернулась. Дард провел языком по пересохшим губам. Пещера с узким входом! Он не стал тратить времени на объяснения и упрямо принялся карабкаться вверх.
Но… что-то здесь не так. Может, глаза… снежная слепота… Дард покачал головой, пытаясь прояснить зрение. Но местность по-прежнему выглядела по-другому. Поэтому он почти не удивился зрелищу, которое увидел, добравшись до верха. Шатаясь от усталости, испытывая тошноту, он смотрел на закрытый вход в пещеру, заваленный камнями и чем-то еще. Потом наклонился, и его вырвало.
Он вытирал рот снегом, когда Кимбер присоединился к нему.
— Теперь мы знаем о Саче… Дард поднял глаза. Губы пилота были жестко сжаты.
— Оставили его здесь как угрозу и предупреждение, — сказал Кимбер. — Должно быть, поняли, что это один из наших регулярных постов.
— Но как они могли дойти до такого?
— Слушай, сынок, начинают обычно с неплохой идеи, может, даже очень хорошей. Ренци не был мошенником, он вообще был порядочным человеком. Я слышал его ранние речи и готов признать, что во многом он прав. Но у него не было… ну, лучшее обозначение для этого «милосердие». Он хотел силой навязать остальным свой образ мыслей — для их блага, разумеется. И так как он был по-своему велик и искренен, у него появилось множество последователей из числа честных людей. Они устали от войн, их привел в ужас Большой Пожар, они легко поверили, что наука ведет к злу. Свободные ученые были слишком независимы, их группы были закрыты для доступа со стороны. Получилось разделение между мыслью и чувством. А чувство для нас легче мысли. И поэтому Ренци обратился к чувствам и победил. Ему помогла отчужденность науки. Его поддержали другие фанатики и те, кто стремится к власти, независимо от того, какими путями ее получает. К тому же всегда существуют люди, которым нравится такое состояние, как сейчас. Они хуже животных, потому что животные не пытают ради удовольствия. Фанатики, люди, рвущиеся к власти, садисты — стоит им проникнуть в правительство, и места для приличий не остается. Теперь миру остается только надеяться на раскол в их рядах, на внутреннюю борьбу за власть.
Такая борьба против свободы мысли и терпимости происходила и раньше. Столетия назад действовала от имени религии инквизиция. А в двадцатом веке диктаторы делали то же самое в разных политических системах. Фанатичная вера в идею, убеждение в том, что идея или нация превыше индивидуума, — появляются все снова и снова. Абсолютная власть над другими людьми меняет человека, развращает его. Когда мы научимся воспитывать людей, которые не хотят власти над другими, которые рады служить общей цели, тогда мы станем выше этого… — И он указал на то, что скрыто теперь от их глаз. — Свободные ученые почти достигли такого состояния. Поэтому Ренци и его окружение боялись и ненавидели их. Но ученых было немного, капля в море. И они потерпели поражение, как и многие другие до них. Никто не может поступить с человеком хуже, чем он сам. Но послушай…
Кимбер высоко поднял голову, он смотрел на вершину, охраняющую доступ в Ущелье. И медленно заговорил:
— Границы любого типа, умственные и физические, для нас только вызов. Ничто не может остановить ищущего человека, даже другой человек. И если мы захотим, не только чудеса космоса, но и звезды будут принадлежать нам!
— Звезды будут принадлежать нам! — повторил Дард. — Кто это сказал?
— Техник Видор Чанг, один из мучеников. Он помогал перевезти сюда корабль, потом ушел на поиски горючего и… Но слова его остались с нами.
Вот чему мы посвятили свою жизнь, мы, объявленные преступниками. Для нас неважно, кем был человек в прошлом: свободным ученым, техником, рабочим, фермером, солдатом, мы едины, потому что верим в свободу личности, в право человека расти и развиваться, уходить так далеко, как он может. И мы ищем место, где смогли бы на практике осуществить эти идеи. Земля для нас закрыта, мы должны лететь к звездам.
Кимбер начал спускаться. Дард вспомнил уловку, которую они использовали с Десси, чтобы сбить с толку собак. Они нашли более высокий уступ и прыгнули с него, Дард упал на ветви сосны и оттуда свалился на землю, дыхание у него перехватило, и Кимбер помог ему прийти в себя.
К его удивлению, пилот теперь шел не таясь. Приближалась ночь, и они не могут дальше идти без отдыха. Но Кимбер шел все дальше, пока они не вышли на открытое место у реки. Тут пилот достал тот самый плоский диск, с помощью которого они миновали решетку, уходя из храма, и бросил его вперед.
Столб зеленого света устремился в ночь и простоял целых пять минут. В полутьме он был хорошо виден, и все вокруг: снег и лица людей — позеленело.
— — Подождем. — В голосе Кимбера звучал отголосок прежней веселости. — Парни с вершины подберут нас раньше, чем появятся миротворцы.
Но трудно ждать, когда каждая минута может решить жизнь или смерть. Они проглотили остатки пищи и укрылись за двумя упавшими деревьями на краю поляны. Столб погас, но зеленое пламя видно будет
