— Полковник фон Ботцки, отвечайте на вопросы. Кто глава вашей фирмы и чем она занимается?
— Вы же знаете, Ильин, зачем спрашивать? Вы работали у нас… — Полковник пытался держаться твердо, но губы его дрожали.
— Да, я знаю, но хочу услышать это от вас.
— Извольте, Кирхенблюм, физик. Опыты по производству атомного оружия.
— Адрес фирмы? — Этого Ильин не знал.
— Местечко Лауферштадт, поместье графа Весселя.
— Кто вам дал приказ превратить людей в зеленых рабов?
Фон Ботцки молчал. Что он может сказать? Ильин повторил вопрос.
— Помощник Кирхенблюма, Кайзер. — О своей роли фон Ботцки решил умолчать.
— Вы знали, что ваша работа у Кирхенблюма является преступлением перед человечеством, что это работа на войну?
— Ну, это смотря с каких позиций разбирать. Я все делал для своей бедной родины. И не раскаиваюсь в этом.
— А вы, Габеманн?
— Полковник сказал и за меня. — Бывший заплечных дел мастер — гестаповец, гордый своим ответом, поднял голову.
— Зачем фирме мое открытие?
— Не ваше дело
— Спрашиваю еще раз. Ну?
К фон Ботцки подошли трое.
— Только без насилия! — вскрикнул перетрусивший полковник. — Я отвечу. Для многого, герр Ильин. Вы сами еще не знаете, как грандиозно ваше открытие. Хотя, впрочем, уже могли убедиться. Зеленые люди бессловесны и послушны. Они не могут рассуждать. Не способны на протест. Эта мысль возникла при наблюдении за Бегичевой. Великая армия из зеленых роботов с атомным оружием — это сила в наше неустойчивое время… Кое-кто скажет вам спасибо, Ильин. Только очень наивные головы могут поверить в гуманные цели вашего открытия.
Вильгельм фон Ботцки говорил вполне чистосердечно. Чего скрывать? Он понимал, что жить ему осталось считанные часы. Единственно, чего хотел еще фон Ботцки, «и это любым способом затянуть время. Ильин не разрешит убить его, пока не вытянет из них обоих возможно больше сведений о таинственной работе «Эколо». Надо использовать эту возможность. Вильгельм фон Ботцки будет говорить и говорить, выдавая отдельные подробности их тайной деятельности. А время будет идти. Неужели корабль опоздает? Ведь лодка должна прибыть с часу на час. Единственная надежда на спасение.
— Кто вел наблюдения за Бегичевой? — спросил Ильин.
— Их проводил я.
— А кто сделал ее зеленой?
Молчание. Фон Ботцки искоса посмотрел на Габеманна. Тот стоял отвернувшись.
— Вы молчите? Где ампулы, которые вы украли у меня при аресте?
— Я ставил опыты на мышах и на свинках. Хотел убедиться…
— И на Бегичевой? Отвечайте, Ботцки!
— Ее мы не трогали.
— Кому вы передали препарат?
Опять молчание.
— Зачем вы приходили ко мне в больницу? — спросила Маша, обращаясь к Габеманну,
— Вы путаете…
— Нет, я помню. Даже укол помню. Это вы, Габеманн!
— Я только передал…
— Ясно, — сказал Ильин. — Кто выкрал ампулы на даче? Кто сделал всех этих людей зелеными? Отвечайте, Ботцки!
Он молчал. Что ответить?
Ильин допрашивал:
— Кто убил Фихтера? Я прочитал в газете…
— Не знаю. Вероятно, люди Кирхенблюма.
— Где ученые из вашей лаборатории?
— Часть работает в нашей фирме.
— А остальные?
— Не знаю.
— Зачем фирме триста ампул, требуемые от меня?
— Надо расширить производство.
— Здесь, на острове?
— Да.
— Где Крафт и Мейер?
— Убиты.
— За что?
Фон Ботцки неопределенно пожал плечами:
— Нельзя же их оставить в живых!
Рабочие молча слушали допрос. Их лица не предвещали добра.
— Профессор фон Ботцки, вы — нацист?
— Да, я член партии национал-социалистов.
— А вы, Габеманн?
— Я тоже.
— Ну что этот гестаповец член фашистской партии, понятно. А вы-то, Ботцки, ученый, профессор. Как вы стали фашистом?
Ботцки снова промолчал.
— Сколько погибло здесь русских? — продолжал спрашивать Ильин.
— Не так уж много. Кажется, десять… Вы не помните, Габеманн?
— Не знаю. Я привык считать их сотнями, — презрительно кинул тот.
Вильгельм фон Ботцки посмотрел в сторону бухты. Где же долгожданные огоньки?
Внезапно он заговорил:
— Вот что, Ильин. Вы тут за главного. Мы предлагаем вам честную сделку. Слушайте меня. Мы кое- что натворили лишнего. Но вы тоже не без греха. На вашей совести эти зеленые люди. Препарат-то ваш. Стоит вам появиться в Европе, вас сразу же повесят. А эта братия, — он сделал широкий жест рукой, — они все вне закона. На родину им вернуться нельзя, поздно. В нашей стране они погибнут, фирма их уничтожит. Положение у нас с вами более или менее одинаковое. Давайте по-джентльменски: вы оставите нас с Габеманном в покое, мы обеспечим отправку вас в Южную Африку. Здесь недалеко. И, если вы сумеете держать язык за зубами, будете спокойно и долго жить. Даже получите приличное вознаграждение. Но, если вы убьете нас, вам отсюда не выбраться.
— Я не стану отвечать вам, Ботцки. Пусть ответят они…
— Смерть! Смерть фашистам! Веревку мерзавцам! Они заслужили ее…
Круг угрожающе сдвинулся.
— Вот вам ответ. И не смотрите, фон Ботцки, на бухту. Даже если лодка придет сейчас, сию же минуту, она вас уже не спасет.
Преступников увели в шахту. После недолгого совещания фон Ботцки и Габеманна снова вывели на площадку, и круг людей вокруг них замкнулся.
В руках Ильина полковник увидел шприц. Маша подала ему ампулы.
Фон Ботцки задрожал:
— Только не это! Только не это! Лучше смерть!..
Никто ему не ответил. Вильгельм фон Ботцки почувствовал легкий укол в сгибе руки и потерял сознание. Откуда-то издалека услышал, как Ильин сказал:
