собеседник. — Так где ты был, черт возьми?
— Мне пришлось уехать из страны. По делам, — ответил Келли. Было ясно, что он не станет пускаться в дальнейшие объяснения.
— Ну что ж, хорошо. Пока будешь дома?
— Думаю, да.
— О'кей, тогда я загляну к тебе 'на будущей неделе и ты сможешь травить дальше свои боцманские шуточки.
— Флотским боцманам не к чему врать. Тебе что, нужно объяснить основы кораблевождения?
— Хрен с тобой! Но все-таки я, пожалуй, проведу у тебя на яхте осмотр спасательных средств.
— Я думал, это дружеский визит, — заметил Келли, и оба ощутили еще большую неловкость. Ореза попытался скрыть ее за улыбкой.
— Ну хорошо, не буду тебя беспокоить. — Это, однако, не разрядило атмосферу. — Подловлю тебя на будущей неделе, чиф.
Они обменялись рукопожатием, но что-то в их отношениях изменилось. Ореза махнул рукой, давая знак своему катеру подойти к борту, и перепрыгнул на него с легкостью профессионала. Взревел двигатель, и катер отошел. Больше не было сказано ни единого слова.
Ореза смотрел вслед исчезающему вдали «Спрингеру», не понимая, что происходит. Уезжал из страны, сказал он. Действительно, его яхты не было в Чесапикском заливе — тогда куда Келли дел ее? Почему полиция проявляла такой интерес к этому парню? Неужели Келли — убийца? Впрочем, он ведь получил за что-то свой Морской крест. Подрывник-подводник, это было известно Орезе. За исключением этого, все, что знал о нем старшина береговой охраны, — это то, что он чертовски хороший парень, готовый всегда угостить пивом, и опытный моряк. Да, ситуация действительно становится сложной, когда ты перестаешь заниматься поисками и спасением терпящих бедствие и вместо этого делаешься чем-то вроде морского полицейского, сказал себе старшина, направляя катер к мысу Томас-Пойнт. Нужно срочно позвонить.
— Так что же произошло?
— Роджер, они знали о предстоящей операции, — ответил Риттер, пристально глядя на собеседника.
— Каким образом, Боб? — удивился Макензи.
— Это нам еще неизвестно.
— Полагаешь, утечка информации?
Риттер сунул руку в карман и достал оттуда ксерокопию документа, которую вручил специальному помощнику по национальной безопасности. Оригинал был написан по-вьетнамски, а ниже приводился рукописный перевод на английский. Крупными печатными буквами выделялись слова «Зеленый самшит».
— Им стало известно название операции?
— Да, у них тоже произошла утечка информации, Роджер. Полагаю, они собирались воспользоваться этой фразой при допросе захваченных в плен морских пехотинцев. Такое оказывается очень полезным, когда хочешь быстро сломать волю к сопротивлению. Однако нам повезло.
— Да, я знаю. Никто не пострадал. Риттер кивнул:
— Мы отправили разведчика к лагерю за сутки до начала операции. Это парень из специального подразделения морских коммандос — их называют «тюленями». Он проявил себя просто блестяще. Короче говоря, разведчик вел наблюдение за лагерем, когда туда прибыли подкрепления северовьетнамской армии. Именно он дал команду об отмене операции. А затем просто спустился с вершины холма, где у него находился наблюдательный пункт. — Риттер знал, что гораздо больше впечатляет простая констатация фактов, чем подчеркивание их важности, особенно если имеешь дело с человеком, в свое время ощутившим запах пороха.
Макензи изумленно присвистнул:
— Да, этому парню в мужестве не откажешь.
— Но он сделал нечто большее, — спокойно продолжал Риттер. — На обратном пути он захватил в плен русского офицера, допрашивавшего наших военнопленных, и коменданта лагеря — вьетнамского майора. Сейчас оба находятся у нас в Винчестере. Живые, — с улыбкой добавил Риттер.
— Так вот как у вас оказался текст депеши, — заметил Макензи. — Я считал, что он получен радиоперехватом. — Помощник по национальной безопасности имел в виду средства электронной разведки. — Как это ему удалось?
— Ты ведь сам сказал, что это мужественный парень, — улыбнулся Риттер. — Но это то, что касается хороших новостей.
— Не уверен, что мне хочется услышать плохие.
— У нас есть сведения, что противник намерен ликвидировать лагерь, а вместе с тем и всех военнопленных, находящихся в нем.
— Боже... Генри сейчас в Париже, — пробормотал Макензи.
— Бессмысленно поднимать этот вопрос на переговорах, даже во время неофициальных дискуссий. Они просто-напросто от всего откажутся, и это может так их напугать, что они постараются сделать все, чтобы возражения имели под собой реальную почву. — Все хорошо знали, что настоящая работа на подобных конференциях ведется во время перерывов, а не за столом переговоров, когда стороны обращаются друг к другу с официальными предложениями. Именно этим занимались сейчас в Париже американская и вьетнамская делегации..
— Да, ты прав. Как же нам поступить?
— Мы установили контакт с русскими. У нас есть такая возможность. Я сам встретился с их представителем в Вашингтоне.
— Держи меня в курсе, ладно?
— Можешь не сомневаться.
— Спасибо, что у вас нашлось время для разговора со мной, — сказал лейтенант Райан.
— А в чем дело, собственно говоря? — спросил Сэм Розен. Они сидели у него в кабинете — небольшой комнате, где с трудом поместились четыре человека. Рядом с профессором расположились Сара и Сэнди.
— Мне хотелось поговорить с вами по поводу вашего бывшего пациента — Джона Келли. — Райан увидел, что эта новость ничуть не удивила присутствующих. — Я должен встретиться с ним.
— Тогда почему вы обратились ко мне? — поинтересовался Розен.
— Мы не знаем, где он. Вообще-то я надеялся, что кто-то из вас может мне помочь.
— Помочь в чем? — спросила Сара.
— Помочь в расследовании серии убийств, — тут же произнес Райан, надеясь потрясти их.
— Кого убили? — Этот вопрос задала медсестра.
— Дорис Браун и несколько других.
— Джон не имел к ее убийству никакого... — выпалила Сэнди, прежде чем Сара Розен успела коснуться ее руки.
— Итак, вы знаете, кто такая Дорис Браун, — сразу заметил детектив.
— Мы с Джоном стали.., друзьями, — ответила Сэнди. — Он находился за пределами страны в течение двух последних недель и не мог никого убить.
Господи, подумал Райан. Эта новость была одновременно и плохой и хорошей. Он слишком уж подчеркнул имя Дорис Браун, хотя реакция медсестры на обвинение оказалась удивительно эмоциональной. С другой стороны, теперь одна из его догадок подтвердилась.
— Он уезжал? Куда? Вы знаете это?
— Я не имею права говорить об этом. Мне даже знать этого не следует.
— Что вы имеете в виду? — изумленно спросил лейтенант.
— Извините, больше ничего не могу к этому добавить. — Ее голос был настолько откровенным, что заподозрить медсестру в уклончивом ответе было трудно.
Что все это значит, черт побери? Райан не мог ответить на это и решил продолжить:
