чём вопрос». Джек знал, что тут возможны лишь два взаимоисключающих ответа. Он взял это себе на заметку, чтобы обдумать позже, дома. Для него это не было всего лишь академическим интересом, его плечо было тому доказательством.
Принц поднялся.
— Вы должны извинить меня, Джек. Но у меня ещё масса дел.
— Снова появитесь на людях?
— Если я буду прятаться — они выиграли. И теперь, после разговора с вами, мне это ещё очевиднее. И вообще, мне есть за что быть благодарным вам. Я имею в виду не только вчерашнее.
— Вы бы и сами с этим разобрались рано или поздно. Но чем раньше, тем лучше, не так ли?
— Нам надо ещё увидеться.
— С удовольствием, сэр. Хотя, боюсь, я тут надолго застряну.
— Мы скоро отправляемся за границу — послезавтра. Это официальный визит в Новую Зеландию и на Соломоновы острова. Возможно, вы уже уедете, когда мы вернёмся.
— По силам ли вашей супруге такая поездка, Ваше высочество?
— Думаю, что да. Доктор сказал, что ей именно нужна перемена обстановки. Вчера ей пришлось многое пережить, но, — улыбнулся он, — мне, полагаю, было куда тяжелее.
«Согласен, — подумал Райан. — Она молода и скоро полностью придёт в себя». По крайней мере, у неё будет о чём вспоминать. Прикрыть своим телом от пули это на пользу семейным отношениям'.
— Она, конечно, знает, что вы от неё без без ума, сэр.
— Это верно, я её люблю, — сказал принц очень серьёзно.
— Из-за этого обычно и женятся, сэр, — сказал Джек. — Даже и мы, простые люди.
— Вы поразительно непочтительны, Джек.
— Прошу прощения, — улыбнулся Райан. И принц улыбнулся тоже.
— Не стоит извиняться, — принц протянул Райану руку. — Спасибо вам, сэр Джек, за многое.
И он покинул палату, выпрямив спину и печатая шаг.
— Знаешь, Тони, разницу между им и мной? Я могу сказать, что был в морской пехоте, и этого достаточно. Но этот бедолага должен каждый Божий день доказывать это каждому встречному-поперечному. Наверное, это участь всех, кто вечно на виду у публики. Да я бы, — помотал он головой, — ни за какие коврижки не поменялся с ним.
— Он родился для этого, — возразил Вильсон.
— В этом, — сказал Джек, обдумав его слова, — и разница между вашей страной и моей. Вы считаете, что человек рождён для чего-то определённого. Мы же полагаем, что он должен сам дорасти до этого. Это совсем иное дело, Тони.
— Я думаю, мне надо пойти на это, — сказал Эшли, вновь пробегая глазами телекс. Вызывало тревогу то, что его называли по имени. Руководители Временной группировки ИРА знали не только то, кто он такой, но и то, что в службе безопасности именно он вёл это дело. — Как, черт побери, они это пронюхали?
— Согласен, — сказал Джеймс Оуинс. — Раз они так жаждут побеседовать с нами, они, вероятно, намерены сообщить что-то важное. Конечно, тут есть элемент риска. Вам следует взять кого-нибудь с собой.
Эшли уже думал об этом. Конечно, не исключено, что его могут оставить заложником… Но, странное дело, ВГИРА вела себя, соблюдая определённый кодекс.
В рамках этого кодекса всё было честно — в соответствии с их собственным представлением о честности, конечно. Наметив кого-то в качестве жертвы, они расправлялись с ним безжалостно, но вот с наркотиками они не связываются. Их бомбы убивали детей, но похищением детей они не занимались. Эшли покачал головой.
— Не стоит. Наши люди ведь уже встречались с ними, и никогда не было никаких проблем. Поеду один, — заключил он, направляясь к двери.
— Папа! — Салли ворвалась в палату и остановилась как вкопанная возле постели, норовя сообразить, как ей туда вскарабкаться, чтобы поцеловать отца.
Ухватившись за боковые прутья, она, поставив ногу на раму, подтянулась. Когда её крохотное тельце перегнулось через край матраца, Райан помог ей сесть на постель.
— Привет, папа, — Салли поцеловала его в щеку.
— Ну, как ты сегодня?
— Хорошо. А что это такое?
— Это гипс, — ответила Кэти. — Я думаю, что тебе надо в уборную.
— О'кей, — согласилась Салли и спрыгнула с постели.
— Я думаю, уборная вон там, — сказал Джек. — Но я не уверен.
— А ну-ка, Салли, давай быстрее, — сказала Кэти. Позади Кэти стоял какой-то человек — лет под тридцать, атлетически сложенный и, разумеется, хорошо одетый. К тому же, как заметил Раин, довольно привлекательный.
— Добрый день, доктор Райан, — сказал он. — Меня зовут Уильям Гревилл.
— Какого полка?
— Двадцать второго, сэр.
— Специальная лётная служба?
Гревилл кивнул и улыбнулся со сдержанной гордостью.
— Когда о вас заботятся, то посылают лучших, — пробормотал Джек. — Вы один?
— Ещё шофёр — сержант Михаэльсон из группы охраны дипкорпуса.
— Почему вы, а не кто-то другой?
— Ваша жена выразила желание осмотреть окрестности. Мой отец в некотором роде присматривает за кое-какими замками, и потому Её высочество подумала, что вашей жене хорошо бы иметь… эскорт, знакомый с предметом. Мой отец бывало брал меня с собой, так что я побывал чуть ли не во всех старинных домах Англии.
Эскорт. Это как раз то самое слово, — подумал Райан, припоминая, что это такое — «Специальная лётная служба». Вся их связь с самолётами состояла в том, что они с них прыгали или подрывали их.
Гревилл продолжал:
— Кроме того, наш полковник просил меня пригласить вас на обед в нашей части.
Райан кивнул на свою руку.
— Спасибо, но с этим придётся подождать.
— Мы понимаем. Ничего, сэр. Когда вы сможете, мы будем рады видеть вас.
— Просто мы тут хотели обскакать пехоту, — улыбнулся Гревилл. — В конце концов, то, что вы сделали, больше по нашей части. Ну, ладно, я все равно должен был передать вам это приглашение.
Райан посмотрел в сторону уборной.
— Вы уж за ними получше присматривайте… Лейтенант?
— Капитан, — поправил Гревилл. — Будет сделано, сэр.
Кэти с Салли вышли из уборной, и Гревилл удалился в коридор.
— Ну, как он тебе? — спросила Кэти.
— Его папа — граф! — объявила Салли. — Он симпатичный.
— Что?
— Его отец — виконт-чего-то-там, — объяснила Кэти, подходя к постели. — Ты выглядишь куда лучше.
— И ты, детка, — он потянулся навстречу её поцелую.
— Джек, ты курил!
Ещё до женитьбы она изводила его с этим куревом. «Вот чутьё, черт побери!» — подумал Джек.
— Не пили — у меня был трудный день.
— Слабак! — припечатала она с отвращением.
Райан уставился в потолок. «Для всего мира я — герой, а из-за одной-двух сигарет она считает меня слабаком». Приходится ему прийти к выводу, что нет в мире справедливости.
