побелела вся да и говорит: 'Беги, Прошка, за попом...' А сама схватила под образом сулею со святой водой и давай обоих братьев поливать. Ой, смех! А собака ихняя на огороде была привязана - боялся Федор, как бы люди у него картошку не покрали, - дак она как почала выть... Воет и воет... Все село на ноги поднялось! Невже ты ничего не чула? - удивилась Федорка.
- Да говорила что-то Марьяна... - пожав плечами, ответила Динка.
Смутное чувство своей вины перед разбуженным селом охватило ее. Что она сделала? Люди и так суеверны... Не дай бог, об этом когда-нибудь узнает мама...
- А что говорят на селе? - быстро спросила она.
Федорка сделала презрительную гримаску.
- А что им говорить? Никто того Яшку не бачил, а так думают, что померещился он Матюшкиным, потому как ночь была темная, а в темную ночь завсегда совесть ворочается, або страх, як той зверь гложет, хотя бы даже у самого что ни на есть убийцы, - убежденно сказала Федорка.
Простившись с подругой, Динка обежала свой сад, бросила в пруд засохший и забытый на скамейке венок. Постояла в ореховой аллее, долго гладила своего Нерона и шептала ему на ухо ласковые слова, целовала умную морду Примы и, вытерев ее мягкой гривой набежавшие слезы, пошла собираться.
К вечеру Арсеньевы уехали.
До станции они шли пешком. Лес был окутан сиреневой дымкой. Нехотя отрываясь от веток, кружились желтые и красные листья.
Марина шла быстрым, легким шагом; она думала о предстоящих ей в городе делах, о кружковых занятиях с рабочими и о заработке, о котором надо было срочно хлопотать.
Мышка, подняв вверх порозовевшее лицо, смотрела на сплетающиеся над дорогой ветки и глубоко вдыхала свежий лесной воздух.
- Здесь очищается душа, - тихо сказала она, встретившись со взглядом сестры.
Динка, все еще переживая разлуку с Примой и Нероном, молчала. 'Знают ли собаки и лошади, что люди тоже страдают, расставаясь с ними? - горько думала она. - Чувствуют ли они. как мне больно оставлять их на долгую зиму?'
Потом Динка снова вспомнила ночное спящее село и вопли Матюшкина. Но ей было уже не смешно и не весело. С опаской поглядывая на мать, она думала: 'Что, если б мама знала... Но пусть это будет последнее-распоследнее озорство в моей жизни... Ведь я уже не девчонка. На будущий год я приеду сюда уже совсем взрослым, серьезным человеком... Я стану такой скучной, что мне даже не придут в голову всякие глупости.
Динка глубоко вздохнула и с сожалением оглянулась назад... Ей показалось, что между красными, желтыми кустами, в рыжем сосняке и между зелеными елками, мелькает ее выгоревшая матроска... Прощай, прощай, детство! В поезде мысли Динки полетели вперед, на городскую квартиру, в их двор, где можно нечаянно встретить своего друга - Хохолка... 'Нечаянно... Теперь уже только нечаянно', - думала она, нетерпеливо считая пролетавшие мимо дачные станции.
* * *
Утром Ефим вынес на телегу вещи, запер двери и окна. Марьяна позвала Нерона:
- Ходим, Нерончик, ходим! Нема уже кого сторожить тут! Теперь твоя хозяйка не скоро приедет. Будем вместе зиму страдать!
Нерон, опустив голову и часто оглядываясь, нехотя пошел за Марьяной. Хутор опустел.
