Московский мещанский староста Шестеркин с прискорбием и с конфузом извещает мещан всего мира о кончине своего любезного детища, мещанки «Московской летописи», умершей от карманного дифтерита и равнодушия публики. Гг. мещане, берущие паспорты, благоволят прилагать по пятаку на памятник. Особых приглашений не будет.
Я пугаю своих детей художником Васнецовым. Этого художника я отродясь не видел, но иначе не представляю себе его, как в виде привидения с зелеными, мутными глазами, с замогильным голосом и в белой хламиде. Замечательно то, что этого достаточно популярного художника никто никогда не видел. Что мешает думать, что он живет на заброшенном кладбище, питается трупами младенцев и пьет из черепа? Картины его вроде «Аленушки» и «Трех царевен» подтверждают эту мысль о его страховидности. Они мутны, зелены, больничны и панихидны. А его картина, которую он готовит для нашего Исторического музея, до того ужасна, что в могилах ворочаются кости всех живших от начала века до сегодня и волосы седеют даже на половых щетках. Когда глядишь на нее, то чувствуешь мурашки не только на спине, но даже на пальто и сапогах. Картина эта изображает в сущности чепуху, но в этой чепухе надо понимать отнюдь не чепуху, а нечто превыспреннее, обер-аллегорическое… Мертвец Васнецов думает изобразить несколько моментов из давно минувших дней «каменного периода». На что сдался Историческому музею васнецовский «каменный период», трудно понять… Думаю, что благодарное потомство пожмет плечами, глядя на эту диковинную импровизацию. Если даже сам Анучин (сочинениями коего пользовался художник) не может представить себе хотя бы приблизительно этот гипотетический период, то кольми паче Васнецову, не геологу и не археологу, следовало бы пообуздать свои нервы, наклонные ко всякого рода аллегориям… Начинил он свою картину всякой всячиной. Тут у него и голые женщины, и пещеры, и добывание огня через трение, и первый нумер «Сына отечества», и охота на мамонта, и бригадирский чин… Да простит ему Аллах эту мутную кашу! А, говорят, было время, когда г. Васнецов не занимался аллегориями и подавал надежды…
Нужно выдумать дачные паспорты, в которых значилось бы: «…а в случае он затеет любительский спектакль, то с ним будет поступлено, как с бродягой»… Наших бедных дачников совсем заели актеры- любители! Эти несчастные маниаки не пощадили бы, кажется, и девственных лесов, если бы проезд туда и обратно стоил не дороже 30 коп. Всюду следуют за человеком с настойчивостью крыс и тараканов. И Меликов до сих пор не придумал от них порошка! Из Перова и Кускова, говорят, уже начали выбираться дачники, благодаря этим индивидуумам, завезенным из Египта французами. Любительствуют на дачах все больше «убоявшиеся бездны премудрости» и оброненные в детстве мамками… И между ними, к великому удивлению Москвы, вертится и лицедействует актеро-литографо-художник Сашин, человек серьезный, понимающий и обедающий ежедневно в Татарском… И ты туда же, Брут?!
«26. 7 июля»
Почин дороже денег. Если ab ovo* хорошо, то и finis** не плох. В конце июня давал присягу новый состав выборных московской ремесленной управы. Звезды сапожного, медного, малярного и прочих иных цехов, торжественно принимая под свое покровительство бразды цехового правления, давали клятву «во фронте не лимонировать и резонт в политику через средствие не представлять». Сели они у кормила правления, натянули паруса, направили, куда подобает, руль, но не успели проехать и одного дня, как на них налетел шквал. В залу заседания явились вдруг печенеги и объявили, что среди новых выборных сидит изменщик, крыловская крыса без хвоста. Во время такого заявления у выборного С-ва загорелась шапка. Оказалось, что сей С-в незадолго перед выборами взял у одного ремесленника 25 рублей на выправку торговых документов и вместо того, чтобы употребить эти деньги на гербовую бумагу, купил себе на них клетчатые брюки, тросточку на Цветном бульваре, сороковушку завода Дешарио и подписался на четвертый том «Разбойника Чуркина», остальные же 20 р. 32 к. отдал жене на женские необходимости. Так погиб чужой каравай, попавший в чужой, широко разинутый рот!
* с яйца (в смысле: с самого начала - лат.). ** конец (лат.).
– Под суд! - возопили крысы с хвостами.
Но дело обошлось чинно и благородно, без всякого суда. С-в дал письменное отречение от новой должности и попрощался с коллегами. Прощального обеда не было. Корабль надул паруса и опять поплыл по житейскому морю чинно, благородно, до нового шквала.
В мае и июне проваливались московские мостовые, и я молчал. В эти месяцы проваливаются на экзаменах гимназисты, проваливаются «начинающие» антрепренеры - отчего же не проваливаться и мостовым? Так я рассуждал, ожидая исправления… Но в июле я уж не могу молчать и отмечаю эти ежедневные провалы мостовых, как вопиющий факт нашего сугубо-вредного ротозейства. «Свинство!» - скажет тот, кто в один прекрасный день провалится на мостовой сквозь землю и сломает себе шею.
Кстати о его высокоблагородии полковнике Петрашкевиче, взявшем на себя любезность поливать в дождливые дни наши мокрые улицы (за 60000, кажется). Сей полковник отлично рассказывает анекдоты, превосходно каламбурит, и нет того кавалера и той барышни, которые видели бы его когда-нибудь унывающим. В этом же году он весел, как проезжий корнет, и каламбурит даже во сне. Говорят, что он рассказывает теперь чаще всего смешной анекдот об одном полковнике, который положил в карман 50000 ни за что ни про что, только за то, что все это лето шел дождь!
Что ни говорите, а корреспондент вредное творение. В маленьком городке он заноза, больной зуб, чешущаяся спина, 666… Поймите вы блаженство, какое ощущают городки, в которых отсутствует корреспондент, и вам станет понятен ущерб, наносимый обывательскому благодушию разбойниками пера. Обитатели городков нашей Московской губ«ернии» отродясь не видали среди себя корреспондентов, отродясь не читали про себя в газетах и очень счастливы…
– Хоть мы и лупим друг друга по физиям, хоть и удобряем наши поля ребрами приятелей, да зато ни одна соринка не выходит из нашей избы! Так-то-с…
В том, например, городке, где местный помещик Игнатьев съездил во время оно спичечного фабриканта, полковника Гессе*, за то, что сей полковник обращает внимание более на поэтическую сторону своих спичек, чем на зажигательную, произошел казус, неведомый еще ни одной редакции. Председатель местной уездной земской управы вздул местного врача, местный же врач вздул председателя местной земской управы. Кто вышел победителем, пока еще не всем известно. Рассказывают также, что в этом самом городе, не так давно, перед заседанием какого-то съезда передрались члены и побили друг друг так больно, что заседание не состоялось и люди, приехавшие за несколько верст ради этого съезда, уехали не солоно хлебавши. И обо всем этом мы не знаем… Вот что значит отсутствие упомянутого вредного творения!
* От полковника Гессе произошла гессенская муха. Автор.
