Арпонис

— Какая разница! — выкрикнул ей Сашка в лицо. — Она всё знает! Она ЗНАЕТ, что раковина не из этого мира!

На мамином лице в один миг отразилось множество эмоций.

— Опять этот бред, — закипая, сказала она и повернулась, чтобы уйти. Ее остановил отчаянный крик Сашки, идущий из самой глубины души.

— Откуда она узнала, что раковина не отсюда?! — заорал он, надвигаясь на мать. — Только ты могла ей это рассказать! ТЫ! ЗАЧЕМ?!

Мама повернулась к нему.

— Я ЕЙ ЭТОГО НЕ ГОВОРИЛА! — взорвалась она, и это было почти так же страшно, как в тот день, когда она выставила тетю Зину вон.

— Почему же тогда… — с пылающим лицом начал Сашка, но мама не дала ему закончить. Она успела отойти от его натиска, вздохнула и перевела дыхание.

— Прежде всего успокойся, — властно произнесла она, голосом гася так поразившую ее в Сашке ярость. — Успокойся, чтобы понять, что я хочу сказать… Хорошо? — добавила она, напряженно глядя на него.

Сашку трясло, но он сумел собраться и кивнул, не в силах выговорить связно и слова.

— У тети Зины весьма специфическая профессия и такие же интересы, — намного спокойнее произнесла мама, — и я не полная идиотка, чтобы привлекать ее внимание к реальным фактам. Для психиатров это как красная тряпка для быка. Одно дело, когда кому-то что-то показалось, и совсем другое — когда утверждают, что нечто реальное, что можно потрогать, предъявить, было переправлено из одного мира в другой.

В глазах мамы мелькнуло сострадание.

— Всё, что я ей сказала, это то, что тебя поразила иллюстрация в одной старой книге и ты уверен, что когда-то там был. Классическое дежа?вю!

— Тогда, стало быть, она успела разглядеть ее, — склонив голову, прошептал Сашка. — Видела ее… Всё же успела заметить!

Он вдруг понял, что тетя Зина, во-первых, догадывается, о каком месте он рассказывал матери, и, во?вторых, точно знает, что может представлять собой раковина, принесенная им оттуда. Но откуда она могла вызнать, в какую именно книгу Сашка заглядывал?

Ну конечно же, от старика, сообразил он. Больше не от кого! Волей или неволей, старик им это сообщил — ей и тому мужику, которому он врезал потом своей тростью и который встретился им раньше в библиотеке. Ну дела! Осиное гнездо какое-то…

— А ты меня всё-таки обманул, — не обращая внимания на его раздумья, горько сказала мама.

Сашка поднял на нее покрасневшие глаза.

— Когда признался, что разыграл, — пояснила она.

— Если бы ты не рассказала ей про рисунок в книге, она не сложила бы два плюс два, когда заметила раковину! — сердито сказал Сашка.

— Ну сколько можно тебе говорить, что я ни разу не упомянула о твоей раковине в нашем разговоре! — огорчилась мама. — Как еще сказать, чтобы ты поверил? Не знаю, откуда ты ее притащил, но это твое, твой личный… — она замялась на секунду, — твоя личная проблема, вот! И рассказывать о ней я никому не собираюсь. Хочешь верить в свой бред — верь, я бороться устала.

Сашка ничего не ответил, а мама, помолчав, вдруг сказала примирительным тоном:

— Покажи мне еще раз свое сокровище, что ли!

Немного успокоившийся Сашка приволок стул и снял с антресолей коробку. Он протянул маме ничем не примечательную, конической формы раковину, но она не стала брать ее в руки, а только коротко глянула и, бросив: «Вот уж было б из-за чего копья ломать!», пожала плечами.

Мама ушла к себе, а Сашка успел только положить коробку на место, как в дверь неистово зазвонили.

— Здоров ты бегать! — выпалил Андрей с порога. — Я тебя до самой станции догонял и всё равно не успел. Приехал только со следующей электричкой.

* * *

— Ну как ты не понимаешь, что такой шанс дается раз в жизни! — в очередной раз всплеснул руками Андрей. Они с Сашкой спорили уже битых полчаса, бродя вокруг их дома. — Объясни мне, что такого в твоей раковине, что ты не хочешь обменять ее на книгу?

Мальчики шли, распинывая валявшийся тут и там гравий — недалеко от новостроек велись строительные работы. Из подъезда вышла молодая женщина с пятнистым догом на поводке. Сашка заметил, как насторожился и тут же расслабился Андрей, стоило собаке удалиться на некоторое расстояние.

— Давно хочу спросить, чего ты собак боишься? — пнув очередной камушек, задал Сашка встречный вопрос.

Андрей проговорил одним духом:

— Еще когда была жива бабка, одна гадалка сказала ей, что я погибну или от когтей собаки, или от рук человека с крыльями. От той твари с крыльями я не погиб, так что остается собака. Чушь, конечно, но вот поди ж ты! Ничего не могу поделать с собой. Но ты не отвлекайся — ты про раковину рассказывай!

Сашка бросил ядовито:

— Это тебе лучше у тети Зины спросить! Она должна быть в курсе.

— А я спросил уже, — сказал Андрей.

— И что она ответила? — выдохнул Сашка в ожидании.

Андрей ухмыльнулся:

— Что это специфический магический инструмент, который позарез нужен одному ее знакомому. Его главная ценность в том, что он крайне редко встречается.

— Хороший ответ, — буркнул Сашка разочарованно. — Как хочешь, так и понимай. Это всё, что она сказала?

— Всё. Я спросил, она ответила, что еще? Мне эта штука не нужна, коли я не знаю, как с ней управляться. А тетя Зина, судя по ее ответу, распространяться не собирается.

— Надо попробовать расспросить подробней. Может, проговорится!

— Зачем? — пожал Андрей плечами. — Ей нужна раковина, нам — ее книга.

— Да не нужна мне ее книга, если я должен за нее отдать раковину! — рассвирепел Сашка. Он взглянул в ставшие вдруг жалкими глаза Андрея, и ему стало неловко. — Я тысячу раз уже говорил, что не собираюсь меняться ни при каких условиях, — добавил он тише.

— Мне кажется, ты шутишь! — простонал Андрей. — Ты либо псих, либо скрываешь что-то!

— Я не хочу менять раковину на книгу, — твердо произнес Сашка.

— Но ты можешь хотя бы объяснить, почему? — в отчаянии вскричал Андрей. — Что в ней такого необычного?

«А, будь что будет!» — внезапно решил Сашка и рассказал Андрею, что случилось с ним в тот летний день почти семь лет назад, когда он получил свой трофей.

Едва он начал говорить, Андрей впился в него глазами и даже уши его, казалось, оттопырились. Правда, стоило Сашке описать свое появление на берегу моря, на лице Андрея появилось странное выражение — будто он и хотел бы поверить, но не мог заставить себя сделать это. А когда Сашка рассказал, что не понимает, как вернулся назад, в глазах Андрея мелькнула ирония. Теперь он улыбался уже принужденной, натянутой улыбкой.

Он спросил:

— А что же ты раньше мне этого не рассказывал?

Сашка ответил, что тот всё равно бы ему не поверил.

— Ну почему же! — с той же улыбкой возразил Андрей. — Я сам умею многое, во что никто никогда не поверит… Пока не увидит.

— В том-то и дело, что я не знаю, как это получилось, — хмуро сказал Сашка.

— Что значит — не знаешь? — уставился Андрей на него.

— Так, не знаю! Понятия не имею, как я туда угодил, — смутился Сашка. — И куда, тоже…

— Насчет «куда» мы уже разобрались, — сказал Андрей. — Попал ты прямиком в мир, где живут