— А что же именно он сказал? — уже раздраженно спросил Хадсон.
— Ничего, сэр. Он казался чем-то расстроенным, но не объяснил, в чем дело.
Хадсоном овладело беспокойство. Он вложил огромную сумму денег в строительство музея и почти столько же потратил, чтобы организовать в Лос-Анджелесе выставку «Драгоценности России». Через четыре дня эта экспозиция должна была впервые открыться в его музее.
Как и в случае с «Хай-Флайер Уан», деньги на строительство музея и обеспечение охраны выставки были взяты из капитала «Хадсон интернэшнл», поэтому Дэмон был очень и очень заинтересован в успешном открытии своего музея в пятницу. Только так он мог бы противостоять многочисленным жалобам акционеров, которые считали, что гораздо важнее выплачивать дивиденды, чем строить музеи.
— Срочно найди этого ублюдка, — бросил он секретарше.
— Слушаюсь, сэр.
— Мы платим его правительству колоссальные деньги за эту выставку, а этот педераст Новиков ведет себя так, словно он здесь хозяин.
— Вы правы, сэр.
— Ему необходимо вернуться к пресс-брифингу. Средства массовой информации — это самая важная часть открытия выставки.
— Да, сэр.
— Я оказывал поддержку русскому искусству и культуре еще задолго до того, как этот маленький гомосексуалист появился на свет.
— Да, сэр.
— Экспонаты на месте? — спросил Хадсон.
— Проверить, сэр?
— Не нужно. Позови мне ассистента Новикова.
— Мне кажется, мистер Гапан ушел вместе с мистером Новиковым.
Хадсон стал ругаться, полностью игнорируя федеральные правила о богохульстве и непристойностях на радиоволнах.
— Я плачу русским за эту выставку целое состояние, а один гомосексуалист, которому они доверяют свои сокровища, отправляется на встречу с другим гомосексуалистом…
— Но…
— Позвони мне, как только он вернется!
— Слушаюсь, сэр.
Дэмон швырнул телефонную трубку и уставился на одну из картин.
Он уже не раз жаловался на Новикова в Министерство культуры России, своим ближайшим союзникам из президентского окружения, но все его претензии тут же отвергались. В ответ говорили одно и то же:
— Мы полностью поддерживаем мистера Новикова. Вам лучше следует обратить внимание на его эстетический вкус.
Хадсон испытывал необъяснимое отвращение к гомосексуалистам и подозревал, что Новиков догадывался об этом и насмехался над ним. Однако без Новикова никакой выставки не получилось бы. А без выставки у Хадсона возникли бы неприятности. И серьезные неприятности. Бормоча ругательства, Хадсон встал из-за письменного стола и принялся расхаживать взад-вперед. Он уже пообещал закрытый предварительный просмотр выставки некоторым ведущим журналистам «Лос-Анджелес тайме» и «Вашингтон пост», освещающим культурные события страны. Он уже отправил частный самолет для главного искусствоведа из «Нью-Йорк таймс», чтобы тот за два дня до официального открытия выставки мог ознакомиться с экспонатами.
Правдивое освещение данного события на страницах этих трех газет было необходимо, чтобы акционеры не возмущались суммой, вложенной в какую-то, по их мнению, выставку.
Филантропическая работа была в равной мере политической, как и президентская предвыборная кампания. Все дело заключалось в правильном выборе той кнопки, на которую нужно было нажать, Однако не Дэмон Хадсон, а Алексей Новиков твердо держал руку на необходимой кнопке.
А Дэмон Хадсон очень и очень сомневался в том, что Новиков умел разумно пользоваться властью.
— Черт побери всех педиков! — громко выругался он. — Они хуже женщин.
Некоторое время Хадсон раздумывал, что ему предпринять, и без всякого энтузиазма решил, что настало время воспользоваться запасной картой, чтобы выиграть игру. Теперь огромное значение должно было имеет интервью, которое, как он прежде надеялся, не пригодится. Хадсон воспользовался внутренней телефонной связью в самолете.
— Вызовите ко мне Билла Кэхилла.
Он повесил трубку, не дожидаясь ответа. Устроившись в бархатном мягком удобном кресле, Дэмон вытянул ноги и стал считать, через сколько секунд к нему постучится шеф его службы безопасности.
Прошло двадцать восемь секунд. Неплохо, но могло быть и лучше.
Кэхилл воплощал собою образец уволенного на заслуженный отдых особого агента ФБР: прекрасные внешние данные, мужественное лицо, крепкая мускулатура. Но главный его талант заключался не в том, что он был отличным телохранителем. Бывший агент ФБР — это связной «Хадсон Интернэшнл» с государственным аппаратом по контролю за соблюдением законов в международной разведслужбе.. С помощью двух телефонных звонков Кэхилл мог получить столько информации сколько большинство следователей соберут за неделю упорного труда.
— Вызывали, босс?
Кэхилл все еще не мог отвыкнуть от несколько фамильярного обращения, к которому привык в ФБР. Однако Хадсона это раздражало.
— Мне нужны сведения о нашем госте.
— Каком именно? Рыжем или блондине?
— Я имею в виду журналистку.
— Понятно. — Кэхилл знал, что Хадсону доставляло удовольствие одна только мысль о том, что рядом находится телохранитель. — Вам нужен краткий или полный отчет? У нас имеется подробная информация на этот счет.
— Она внештатный репортер, — пояснил раздраженно Хадсон; — Даже не знаю, почему я согласился с ней встретиться.
— Из-за ее голоса? — спросил Кэхилл, подмигнув.
Хадсон нахмурился, но не возразил. Да, у Клэр Тод был голос, заставлявший мужчин терять рассудок.
— Мне нужен краткий отчет, если понадобится еще что-нибудь, я сообщу.
Кэхилл расстегнул пиджак и спрятал руки в карманы брюк.
— Верно, Клэр Тод работает без контракта, — сказал он, — но это потому, что ей так нравится, а не потому, что никто не берет ее в штат.
— Почему ты так думаешь?
— Согласно Департаменту налогов и сборов, она получает более трехсот тысяч баксов в год. Тот, кто способен заработать такую огромную сумму, должен обладать высоким профессионализмом, чтобы быть нанятым на работу в престижной и высокооплачиваемой фирме.
— Я плачу своим людям гораздо меньше, — проворчал Хадсон.
Фэбээровец относился именно к этому меньшинству.
— Мистер Хадсон, я как раз собирался поговорить с вами по этому поводу, — решительно произнес Кэхилл. — Цены растут. Моего бывшего коллегу недавно наняли в компанию «Америкэн эйрлайнз» шефом безопасности на пятьсот тысяч баксов. Однако в отличие от меня на него возложено намного меньше обязанностей.
Хадсон так внимательно изучал лицо Кэхилла, что бывший агент ФБР почувствовал себя неловко.
— Ты имеешь в виду работу по разоблачению юридической фирмы, занимавшейся «общественными интересами» и так изматывавшей нас? — спросил Хадсон.
— Да они просто дети! Мне было противно возиться, чтобы перекрыть их источники доходов.
— Но ты все-таки этим занимался. Выражение лица Кэхилла стало мрачным.
Чем дольше он работал на Дэмона Хадсона, тем все меньше ему нравился этот человек.
