точнее говоря, другие контрабандисты могут знать о том, что у Эйба имелась кое-какая заначка камней.
— Ваш отец совершенно прав, — сказала Фолкнер, обернувшись к Эрин. — Если Эйб и вправду занимался нелегальной переправкой камней из страны в страну, тогда опасность для вас существует. Конечно, вам можно обзавестись надежной охраной и по прибытии в Австралию начать публичное рас- следование, чтобы выяснить, что же именно находится на бывших землях Эйба. Но в этом случае вы скорее всего ничего не найдете. А отправившись на съемки тамошней природы, в один прекрасный день сгинете бесследно, и о вас вскоре все позабудут.
Из полуоткрытых полных губ Фолкнер вырвался длинный шлейф табачного дыма.
— Еще один сценарий. Представьте, что Эйб был и вправду сумасшедшим. Предположим, что у него и в самом деле было месторождение, набитое алмазами под самую завязку. Из которого не штуками, а фунтами можно было бы черпать камни, подобные тем, что лежат у вас на столе.
Фолкнер проследила за тем, как недоумение на лице Эрин сменилось заинтересованностью и затем грустью.
— Вот именно, — подтвердила Фолкнер, сопроводив свои слова кивком головы. — Речь идет о деньгах, которые составляют крупное состояние и дают ощутимую власть. Грубую политическую власть. Власть, за обладание которой людей, корпорации и целые нации могут запросто уничтожить.
— Вот уж чего мне даром не нужно! — сказала Эрин.
— Что вы хотите получить и что вы в итоге получаете — это две совершенно различные вещи, — продолжала Фолкнер свои рассуждения. — Сценарий номер четыре. Вы хоть немного представляете, сколько за последние полвека появилось шахт, на которых добывались бы ювелирные алмазы?
— Нет.
— А вот мне это хорошо известно, — сказала Фолкнер. — Новые разработки появились в Советском Союзе, в Австралии и в ряде африканских государств. Последние рано или поздно окажутся под пятой картеля. Бывшие Советы могут попытаться изобразить хорошую мину при плохой игре, но их алмазы в итоге также окажутся под контролем Кон-мина хотя бы потому, что алмазы из России поступают на мировой рынок только по каналам картеля. Такая же ситуация и с Австралией. В итоге получается, что новые шахты если и открываются, то по одной в десятилетие. И так по всему миру.
— Неудивительно. Алмаз — штука редкая.
— Именно это при всяком удобном случае твердят нам представители Конмина, — заметила Фолкнер. — Сотни геологов картеля по всему миру роют землю. Это сливки изыскателей, лучшие из лучших, элита своей профессии. И все они еще никогда — я повторяю, никогда — не сумели обнаружить хотя бы одну- единственную кимберлитовую трубку. За последние полвека алмазные копи были обнаружены лишь геологами, не работавшими на Конмин. Теми, кто исследовал территории, не подвластные Конми-ну. Вам это о чем-нибудь говорит?
— Либо геологи Конмина не так уж сведущи, либо Конмину просто не везет. А может, Конмину просто ни к чему открывать новые месторождения, — предположила Эрин.
— Быстро, точно и по делу, — призналась Фолкнер. — Очень жаль, что вам не по душе работа, которой занимается ваш отец. Я могла бы прекрасно использовать ваш интеллект. Вы только представьте, как заманчиво: анонимные алмазы, предупреждения, Конмин, Сумасшедший Эйб, его ювелирная шкатулка… Какой набор! Конмин так или иначе контролирует положение дел на любом новом руднике, где бы он ни находился. Речь, понятное дело, идет о разработках, где могут быть обнаружены ювелирные алмазы. Конечно, помимо чисто алмазных, нельзя не учитывать и экономических, и даже политических сторон проблемы.
— Вы опять про алмазную ось?! — спросила Эрин, не желая всему этому верить, но в то же самое время не имея возможности усомниться в правоте концепции.
— Вот именно! — подтвердила Фолкнер. — Когда речь заходит о подобного рода вещах, не требуется много усилий, чтобы опрокинуть лодку. В настоящее время Соединенные Штаты едва ли в чем-нибудь нуждаются так сильно, как в установлении контроля над новой алмазной шахтой, чтобы хоть как-то противостоять картелю. Впрочем, многие другие страны хотели бы того же.
— Поняла теперь? — спросил дочь Уиндзор своим спокойным рассудительным голосом. — Если у Сумасшедшего Эйба и вправду было алмазное месторождение, кто бы ни был наследником, он автоматически превращается в ходячую мишень. Я не уверен, что у тебя достанет выдержки и умения долгое время жить на положении живой цели. Вот поэтому я и прошу разрешения заняться твоим наследством, детка.
Эрин молча подошла к окну. Вспомнив о предупреждении Коула, она встала так, чтобы все видеть и в то же самое время быть незаметной с улицы. Ночной город напоминал светящуюся чашу озера у подножия темной горы.
— Вы оба говорите, как Коул Блэкберн, — сказала после некоторого молчания Эрин. — Он тоже хочет, чтобы я вышла из игры. Завтра у меня с ним встреча. Я должна буду ответить, согласна я или нет продать свои права на поиски рудника.
— И сколько он предлагает?
— Три миллиона долларов.
— Вместе с тринадцатью алмазами это целое состояние, — тотчас же заметил Уиндзор. — Тогда тебе не придется заниматься тем, что тебе не по душе. А сколько, по-твоему, денег тебе вообще нужно?
— Если трех миллионов не хватит, — заметила Фолкнер, — то я знаю людей, которые выложили бы больше, чем этот Блэкберн. Иметь дело с американцами куда лучше, чем людьми вроде него.
Несколько мгновений стояла тишина. Эрин рассматривала мерцавшие на столе алмазы. Даже при слабом освещении камни лучились удивительным светом, словно выбалтывали друг другу свои секреты. Эти кристаллы поразили Эрин даже больше, чем блеск арктического снега.
— Спасибо, но едва ли, — мягко заметила Эрин. — Я оставлю за собой полученное наследство. Все, и даже то, что еще пока не найдено.
Глава 9
Коул Блэкберн сидел, положив ноги на расстеленную на столе карту, Поверх крыш Лос- Анджелеса он смотрел во тьму, которая в действительности была Тихим океаном, удаленным на двенадцать миль от его окна.
Коул изучал сделанные со спутника карты Западной Австралии.
Взглянув на часы, он подумал, что остается еще целый час до встречи с Эрин и ее отцом в здании «Блэк Уинг». То, что она придет с отцом, вовсе не казалось ему странным. Хотя ситуация несколько усложнялась. Коул надеялся, что Уиндзор посоветует дочери не связываться с Алмазным тигром, а продать участки — и дело с концом.
Но в то же время Коулу было известно, что Уиндзор из ЦРУ, а ЦРУ весьма интересуется делами Алмазного картеля.
Если Мэтью Уиндзор — образцовый офицер ЦРУ, то вполне очевидно, что он попытается использовать наследство дочери в интересах американского государства. Если же он аморален настолько, что сможет использовать в своих целях собственную дочь, то не поставит ее об этом в известность.
Темнота подступила к окнам тридцать восьмого этажа, и стекла превратились в зеркала. Вид из окна остался прежним, однако отражение офиса в стеклах делалось все более чистым, заслоняя собой вид на город.
Легко приподнявшись с кресла, Коул вскочил на ноги. В руке его сверкнуло лезвие ножа. Неслышной походкой он двинулся к двери, которая разделяла надвое его офис.
— Что ж, впечатляюще, — раздался голос из соседней комнаты. — Хотя по мне, так пистолет лучше, у него куда больший радиус действия. Между прочим, я Мэтью Уиндзор. Если не возражаете, я докажу это. Мне лишь потребуется сунуть руку в карман.
Коул взглянул на высокого, крепко сложенного мужчину в темном костюме. Мужчина стоял в дверях, ведущих в холл. Выглядел он уверенным, спокойным, знающим, что делает. Его глаза были такого же цвета и разреза, что и глаза его дочери.
— Рановато вы, — сказал Коул, убирая нож в рукав, где находился специальный тайник.
— Зато никто не знает, что я здесь. А я как раз и хотел сохранить свой визит в тайне.
У Коула немного подскочило содержание адреналина в крови.
