что никакого нарушения закона тут не было, — сухо пояснил Уиндзор и продолжал: — А второе, что Коул хотел бы выяснить, касалось подлинности моей подписи на письме, которое передал тебе Джейсон Стрит.
— А в чем дело? — спросила Эрин каким-то чужим голосом.
— Наверное, причина та же, что и в случае с Гансом, — бесстрастно сказал Уиндзор. — Если ты ушла от него, это еще вовсе не значит, что он готов потерять тебя. Скажу тебе правду, моя девочка. Я чрезвычайно рад, что письмо было поддельным. По крайней мере у тебя будет хоть один настоящий мужчина.
— Он вовсе не мой мужчина. Его интересовали лишь алмазы Эйба.
— Не могу в это поверить. Впрочем, ты и сама едва ли веришь тому, что говоришь.
— Ты тоже поверил бы, если бы услышал магнитофонную запись одного его разговора.
— Я слышал. Более того, слышал различные варианты этой записи, — сказал Уиндзор. — Все они действительно были записаны, только вот обрывались задолго до конца действительно имевшего место разговора. Многие совершенно упускают из виду тот факт, что Коул Блэкберн непредсказуем, как горная лавина. Он не из тех, кто встанет по стойке «смирно» и будет усердно исполнять то, что от него требовало семейство Чен.
— Откуда тебе это известно?
— Все очень просто. Прежде чем встретиться с Коулом в присутствии Нэн Фолкнер, я прошел в его офис и доверительно побеседовал с ним. Спросил, зачем он вообще влезает во все это. И он напрямик ответил, что женщина, способная делать такие фотографии, какие делаешь ты, стоит больше, чем алмазы, вес которых равен ее собственному весу. Вот что он сказал.
Эрин издала негромкий удивленный звук.
— Я уверен, что он получил долговую расписку Эйба из рук Уинга, — сказал Уиндзор. — После чего взялся за дело. Он понимал, что если откажется, то семейство Чен подделает новую долговую расписку и пригласит кого-нибудь другого для выполнения этого поручения. Кто не будет особенно щепетилен и кого не слишком будет занимать вопрос, жива ты или мертва. Если бы я оказался на месте Коула и если бы меня действительно заботило твое благополучие, я поступил бы точно так же.
Уинг скромно улыбнулся.
— Сравнительно недавно к подобному выводу пришел и дядюшка Ли. А у вас с Коулом много общего, насколько я могу судить?
— В каком-то смысле да, конечно, — согласился Уиндзор. — Но мы не схожи в одном. Я скорее согласился бы умереть, чем полез бы в ту чертову шахту, когда начался сезон дождей. И все — из-за горсти алмазов. Не представляю, как себя чувствуешь, когда вокруг тебя, в каменном мешке, поднимается вода — выше и выше, так что смерть кажется совсем рядом…
Эрин положила ладонь на руку отца.
— О чем это ты, я не понимаю?
— Ты все отлично слышала.
— Но Коул отлично осознавал степень опасности. Только ради алмазов он не стал бы рисковать жизнью. Сколько бы там этих алмазов ни было.
— Ну это еще как сказать. Тем более что он привык рисковать. А кроме того, что ему терять? Женщина, за которую он готов умереть и за которую он чуть не отдал жизнь, покинула его. Стало быть, остается второй приз — самое богатое алмазное месторождение, аналога которого еще не было в истории человечества.
— Вот здесь ты ошибаешься, — шепотом произнесла Эрин, чувствуя, что при воспоминании о том, как в шахте поднимался уровень черной воды, у нее сдавило горло. — Я для Коула ничего не значила. Я была лишь маленьким развлечением, пока он играл в большие игры.
— Ради Бога, Эрин!..
— Это все, мистер Чен? — спросила Эрин, не дав отцу договорить.
— Остается лишь вопрос о передаче вам вашей собственности.
— Какой еще собственности? Вы уже возместили мне стоимость уничтоженной в «ровере» фотокамеры. Уезжая с фермы, я забрала с собой все свои пожитки.
— Не совсем. В сгоревшем «ровере» кое-что сохранилось.
Ловким движением Уинг раскрыл компьютерную распечатку, лежавшую на столе. Внутри стояла коробка. Открыв крышку, Уинг вытащил и разложил на столе множество цветных фотографий.
— Мы сделали дубликаты негативов. Один набор находится сейчас в сейфе в казино Дарвина, — пояснил Уинг. — Другой лежал тут, в сейфе. Коул сделал все возможное, чтобы ваша работа не пропала даром.
Сменяясь, как в калейдоскопе, на полированном дереве стола замелькали виды Австралии: термитники, скопище которых казалось похожим на поселение инопланетян; хилая, подернутая толстым слоем пыли, но прочно вцепившаяся корнями в каменистый склон акация; молнии, прорезающие небо; земля от края до края пустынная и совсем плоская, похожая на метафору человеческого одиночества, — над этой землей застыло солнце, сверкающий зрак всемогущего Творца.
Каждый снимок был отпечатан с тех самых кассет, которые Эрин вынуждена была оставить в изуродованном «ровере».
— Хорошие снимки, нечего сказать. — оценил Уиндзор, просматривая фотографии. — Я бы даже сказал, очень хорошие. Думаю, таких тебе еще не удавалось прежде делать. Это лучше, чем даже «Арктическая одиссея». А сама ты как считаешь?
— Я думаю… — Голос Эрин оборвался. — Почему вы солгали, говоря о «ровере», мистер Уинг? Мы были вынуждены покинуть машину, и я оставила в ней все свои отснятые кассеты.
— «Ровер» и все, что находилось в кабине, сгорело, — возразил Уинг. — Но прежде, чем покинуть машину, Коул запихнул ваши кассеты в рюкзак.
— Но как же так? — Эрин принялась лихорадочно перебирать снимки, словно на их глянцевых поверхностях рассчитывала найти ответ на свой невысказанный вопрос. — Когда «ровер» намеренно вывели из строя, мы так расстроились, что, отправляясь дальше пешком, тщательно отобрали все, учитывая вес каждого предмета. Там же было так много кассет… Как же он мог так неразумно растрачивать свои силы? Это ведь сумасшествие, а Коул вовсе не сумасшедший!
— Я ему недавно сказал то же самое, — сухо заметил Уинг. — Но он ответил, что выжить — означает не только остаться в живых, но и сохранить вещи, не менее ценные, чем жизнь.
Эрин отрешенно перебирала фотографии. Их было несколько сотен. Ее внимание привлек снимок, где был запечатлен идущий по высохшему руслу Коул. Она сделала его перед тем, как они на вертолете отправились в свое путешествие по плато Кимберли. Коул поднял и что-то рассматривал на ладони, и она щелкнула его. За мгновение до того, как Эрин нажала на спуск, Коул поднял голову. Оказавшиеся в тени, отбрасываемой полями шляпы, его глаза сверкали как два драгоценных камня. Взгляд его был выразительным, в нем читалось желание, которого, впрочем, Коул никогда и не пытался скрыть.
«Если бы прямо сейчас мне удалось отыскать алмазный рудник Эйба, то не задумываясь обменял бы его на чистую пленку и подарил тебе».
Эрин прикрыла глаза, не в состоянии больше смотреть на фотографию. Ей было мучительно сознавать, что Коул пронес ее пленки через весь ад поисков, что он терпел жажду, превозмогал боль и не выбросил ни одной пленки, как бы тяжело ему ни приходилось.
— А вы не знали? — спросил ее Уинг, наблюдая за тем, как из глаз Эрин медленно выкатились две слезинки.
— Он даже ни разу не намекнул мне, что пытается спасти мои фотографии, — шепотом ответила она.
— Дело не в пленках, а в Коуле. Он любит вас.
Эрин нервно передернула плечами после слов Уинга, припомнив все несправедливые обвинения, которые она бросала в лицо Коула.
Эрин прикрыла глаза, будучи не в состоянии справиться с нахлынувшими слезами.
— Прошу меня извинить, мисс Уиндзор, но я вынужден повторить вопрос. Как вы намерены распорядиться вашей половиной рудника «Спящая собака»?
Эрин молча встала из-за стола и вышла.
