Сара опустила глаза.
Кейс осторожно прижал ее щеку к своей груди. Чуть поколебавшись, Сара смирилась с этим.
Она не помнила, когда последний раз вот так к кому-либо прислонялась. После смерти родителей она оставалась за старшую и должна была следить за всем, что делается в доме.
– Фактически ты была Коннеру матерью, – сказал после паузы Кейс.
Сара кивнула.
– Наводнение унесло всех остальных, – продолжала она. – Когда дом стал разваливаться, я схватила Коннера и уцепилась за большое дерево, которое нас и спасло.
– Твой брат – счастливый молодой человек, – заметил Кейс. – Довольно избалован в том смысле, что не понимает, как его любят, но не настолько избалован, чтобы быть никчемным.
– Он не избалован! – снова не согласилась Сара.
– Угу… Поэтому ты и снимала с него стружку за та, что он гонялся за оленем и забыл принести дров.
Сара попыталась оторвать голову от груди Кей-са и посмотреть ему в лицо, но это ей не удалось. Рука, которая так нежно гладила ей волосы, была в то же время несокрушимой, как скала. Перед ней встал выбор – либо воспротивиться этой ласке, либо ей отдаться.
Сделав глубокий вдох, Сара расслабилась и снова прижалась к его груди. Она ощущала запах мыла и мужчины. Его тепло и подушечка курчавых волос на груди напомнили ей, что он был почти обнаженным.
Она никогда не находилась так близко к мужчине с обнаженной грудью. Когда Хэл заявлял на нее свои супружеские права, на нем всегда было грубое, шершавое белье. И от него всегда пахло спиртным и потом.
– Ты пахнешь розами, – сказала она через некоторое время. – Только… немного по-другому.
Рука Кейса на момент замерла, затем возобновила поглаживание.
– Вини за это свое мыло, – сказал он.
– Винить? – Сара энергично затрясла головой, и ее длинные косы несколько раз скользнули по коже Кейса. – Мне нравится, как ты пахнешь, – сказала она. – А тебе это не по душе?
– Сверчок, может быть, и удивится, что это вдруг со мной стряслось, а я не возражаю.
– Вот и хорошо.
Сара вздохнула и доверчиво, как котенок, угнездилась головой на груди Кейса.
Кейсу вдруг стало жарко, хотя он понимал, что сделала это Сара вовсе не с целью заигрывания. Просто она принимала то, что он ей предлагал.
С того момента, когда Кейс впервые увидел во всей красе ее пышные светло-каштановые волосы, ему постоянно хотелось их потрогать.
«Может быть, она не станет возражать, – подумал он. – Я вовсе не собираюсь ее соблазнять. Просто хочу погладить эти великолепные волосы. Просто нам уютно, вот и все. Нам обоим».
Опираясь одной рукой на ружье, Кейс развязал ремешок, удерживающий волосы. Кончиками пальцев он провел по ним сверху донизу.
Прохладные волосы рассыпались по его телу. Он захватил их ладонью, поднес к лицу и глубоко вдохнул. О, этот дурманящий запах роз!
– Мне тоже нравится, как ты пахнешь, Сара Кеннеди.
Ей было приятно слышать его хрипловатый, негромкий голос. В нем ощущалось не меньше нежности, чем в руке, которая гладила ее волосы.
– Теперь я понимаю, что чувствует сокол, – сказала она. – Это так приятно.
Губы Кейса коснулись волос Сары и сделали это так легко, что она ничего не почувствовала. Он не мог объяснить, откуда у него в этот момент прямо-таки болезненная нежность к Саре. Вероятно, причина в том, что ему приходилось видеть много женщин и детей, судьбы которых искалечила война.
И он не смог облегчить их страдания, как бы того ни хотел.
Как не смог спасти племянницу и племянника.
– Коннеру повезло, что у него такая сестра, как ты, – сказал Кейс.
– Я нуждаюсь в старшем брате, таком, как ты, – слабо улыбнулась Сара. – Не хочешь признать меня за сестру?
Выражение боли появилось на его лице, однако он не перестал поглаживать волосы Сары.
– Детям нужна любовь, – сказал он ровным тоном. – Во мне ее не осталось.
– Осталось. Ты очень добрый и нежный.
– Калпепперы очень удивились бы этим словам.
– Они многому удивились бы. Они понимают не больше, чем их мулы.
Кейс положил палец Саре на подбородок, приподнял ей голову и посмотрел в глаза.
– Не дурачь себя, Сара Кеннеди, – тихо произнес он. – Во мне не осталось любви. И я не хочу ее. Я никогда снова не полюблю то, что может умирать.
Ей хотелось уклониться от его взгляда, чтобы не видеть в его глазах непреклонной уверенности, но не удалось. Наоборот, эта непреложная истина перетекла от него к ней и больно отозвалась в ее сердце.
Ее поразила глубина и сила испытываемой им боли. До последнего мгновения Сара не подозревала, как много он для нее значит.
Кейс, человек, который ничего не хотел от нее.
Он был похож на дикую хищную птицу, которая не желает быть ее пленником, даже на то время, пока выздоравливает.
Но это в натуре соколов, напомнила она себе. Кейс изначально был иным.
Что заставляет его сторониться любви?
Сара не произнесла вопрос вслух.
Это ни к чему. Это лишь принесет ему дополнительные страдания.
– Ты мне веришь, – сказал Кейс.
Это был не вопрос. Он понял, что она верит, по ее глазам и ее замершему телу – казалось, ее сердце перестало биться.
– Я тебе верю, – прошептала Сара.
Кейс кивнул:
– Хорошо Я не хочу, чтобы между нами поселилась фальшь.
– Какое это имеет значение? – вдруг рассердилась Сара. – Ты всего лишь еще одно дикое создание, которое перешагнуло мой порог, когда его ранили, и очень скоро вырвешься на волю.
– Ют остался.
– Ты так говоришь, будто это тебя беспокоит.
– Должно беспокоить. Выздоровление – это… волшебство.
Некоторое время Сара смотрела в глаза Кейса, цвет которых напоминал сейчас нежную зелень ранней весны. Но это была весна, которая никогда к нему не придет.
Он не хотел этого.
Он опасался жизни подобно тому, как многие люди опасаются смерти.
Улыбка, которую Сара подарила Кейсу, была такой же горестной, как и ее мысли.
– Пусть это тебя не беспокоит, – сказала Сара. – Я вовсе не ведьма, которая колдует над котлом с лягушками. Я обыкновенная вдова, которую жизнь научила, как обращаться с порезами, переломами и огнестрельными ранами.
Выражение его лица смягчилось. Мало кто мог бы это заметить. Еще меньше нашлось бы людей, которые поняли бы, что он улыбается.
– Говоришь, нет лягушек? – переспросил он.
– Ни единой.
– Это снимает тяжесть с моей души.
Он заставил себя оторвать руку от ее волос, отвернулся и дал понять, что намерен возобновить ходьбу.
Сара последовала за ним, предлагая себя в качестве второй опоры.
