Один из танков 4-й танковой бригады, подбитый в октябре 1941 года под Мценском
Неудивительно, что на 1 августа 1941 года в 4-м и 15-м механизированных корпусах осталось по три танка Т-34, в 19-м – четыре. Больше всего на эту дату их имелось в 8-м механизированном корпусе – 47 машин. Однако есть все основания предполагать, что корпус получил пополнение, так как 7 июля 1941 года в его составе числилось всего 43 танка всех типов.
Что касается Южного фронта, то здесь танки Т-34 имелись только в одном соединении – 2-м механизированном корпусе генерал-майора Ю. В. Новосельского. 4 июля во взаимодействии с частями 48-го стрелкового корпуса 2-й мехкорпус участвовал в контрударе на Костешти. Несмотря на отдельные успехи, например, 16-я танковая дивизия совместно с 176-й стрелковой дивизией контратакой овладели сёлами Борженей-Ной и Стурдзени, контрудар успеха не имел. Части противника, упредив в развёртывании мехкорпус, сковали его действия. В результате боёв соединения 2-го мехкорпуса перешли к оборонительным действиям. По замыслу командования армии войска 2-го мехкорпуса должны были нанести мощный встречный удар по переправившимся через Прут немецко-румынским соединениям и отбросить их на исходные позиции, но в действительности получилось так, что все три дивизии корпуса из-за недостатка сил и средств с самого начала должны были обороняться, сдерживать натиск противника, рвавшегося к городу Бельцы.
К 10 июля положение Южного фронта стабилизировалось, войска 9-й армии закрепились в 40– 50 км западнее Днестра. Противник в этом направлении ограничивал свои действия разведкой. Это позволило вывести из боёв 2-й механизированный корпус. Утром 10 июля начался вывод материальной части в район Котовска для ремонта и пополнения. На 11 июля в корпусе числилось 46 танков Т-34.
В целом с 22 июня по 9 июля 1941 года потери Красной Армии составили 11 712 танков, в том числе и практически все Т-34 приграничных округов. Причём это были безвозвратные потери, так как отремонтировать повреждённые машины не представлялось возможным – поле боя оставалось за немцами.
Подводя краткий итог танковым сражениям на Юго-Западном фронте, следует отметить, что они не были танковыми в полном смысле этого слова. То есть речь не шла о столкновениях крупных танковых сил друг с другом. Фактически имел место только один такой эпизод – бой 15-го мехкорпуса в окрестностях Радехова. В остальных же случаях советские мехкорпуса вели бой преимущественно с пехотой. Даже наиболее успешно действовавший в боях в районе Дубно 8-й механизированный корпус вёл бой с четырьмя пехотными дивизиями Вермахта – 44-й, 57-й, 75-й и 111-й и только с одной танковой дивизией – 16-й. Как и в Белоруссии, ударная мощь советских механизированных корпусов была сокрушена противотанковой обороной немецкой пехоты.
О том, как воспринял противник появление на поле боя новых советских танков, можно судить по отрывку из книги немецкого историка Пауля Кареля «Восточный фронт»: «Истребительно- противотанковая часть 16-й танковой дивизии быстро выдвинула на позиции свои 37-мм противотанковые пушки. По танку противника! Дальность 100 метров. Русский танк продолжал приближаться. Огонь! Попадание. Ещё одно и ещё одно попадание. Прислуга продолжала отсчёт: 21, 22, 23-й 37-мм снаряд ударил в броню стального колосса, отскочив от неё, как горох от стенки. Артиллеристы громко ругались. Их командир побелел от напряжения. Дистанция сократилась до 20 метров.
– Целиться в опору башни, – приказал лейтенант.
Наконец-то они достали его. Танк развернулся и начал откатываться. Шариковая опора башни была поражена, башню заклинило, но в остальном танк оставался неповреждённым. Расчёт противотанкового орудия вздохнул с облегчением.
– Ты это видел? – спрашивали артиллеристы один у другого.
С этого момента Т-34 стал для них жупелом, а 37-мм пушка, так хорошо зарекомендовавшая себя в прежних кампаниях, получила презрительное прозвище «колотушка».
В этом эпизоде вновь обращает на себя внимание тот факт, что Т-34 не стрелял.
Достаточно характерным для 1941 года является ещё один эпизод, описанный в той же книге и вновь повествующий о единоборстве Т-34, но уже с немецкими танками:
«Три немецких Pz.IV, прозванных «обрубками» из-за своих короткоствольных 75-мм пушек, вышли вперёд. Однако самый тяжёлый из имевшихся в распоряжении Вермахта танков весил всё же на три тонны меньше, чем Т-34, и дальность огня его была заметно меньше. Так или иначе, командиры немецких танков скоро поняли, что экипаж Т-34 действует неуверенно и очень медленно стреляет. Немецкие машины умело маневрировали, уходя из зоны обстрела, и в конечном итоге смогли остановить противника, поразив его в гусеницы. Экипаж покинул танк и бросился в бегство, но угодил под огонь пулемётов одного из Pz.III.
У Т-34 имелось одно очень уязвимое место. В экипаже из четырёх человек – водитель, стрелок, заряжающий и радист – не хватало пятого члена, командира. В Т-34 командир выполнял функции наводчика. Совмещение двух задач – обслуживание орудия и контроль за происходящим на поле боя – не способствовало ведению быстрого и результативного огня. Пока Т-34, выпускал один снаряд, немецкий Pz. IV расходовал три. Таким образом, в бою это служило немцам компенсацией дальнобойности пушек Т-34 и, несмотря на прочную наклонную 45-мм броню, танкисты Панцерваффе поражали русские машины в траки гусениц и другие «слабые места». Кроме того, в каждой советской танковой части имелся только один радиопередатчик – в танке командира роты. В результате русские танковые подразделения оказывались менее мобильными, чем немецкие».
Сравнительные размеры Т-34 и Pz 35(t)
Как видим, отзывы достаточно сдержанные, уважительные, но спокойные. Без истерики по поводу «неуязвимых русских чудо-танков», сеющих ужас и панику. «Позвольте, – скажет читатель, – а где же известные отзывы Клейста, Шнейдера, Гудериана и других, высоко оценивших «тридцатьчетвёрку»?» Да, действительно, такие отзывы были. Начиная где-то с середины 1960-х годов во многих отечественных изданиях как молитва приводился один и тот же «дежурный» перечень из надёрганных из разных источников и вырванных из контекста цитат. Начинается он, как правило, словами бывшего командующего 1-й танковой группой Э. Клейста: «Их Т-34 были лучшими в мире». Тут, кстати, будет нелишним напомнить читателю, что с 1948 года генерал-фельдмаршал фон Клейст был узником Владимирской тюрьмы, где и умер в 1954 году. Вслед за его словами, неизвестно где и когда сказанными, обычно следует цитаты из воспоминаний генерал-лейтенанта Э. Шнейдера: «Русские танки Т- 34… показали нашим, привыкшим к победам танкистам своё превосходство в вооружении, броне и манёвренности. Танк Т-34 произвёл сенсацию» и фон Меллентина: «Наиболее замечательный образец наступательного оружия Второй мировой войны. Исключительно высокие боевые качества. Мы ничего подобного не имели». Любопытно, но при внимательном изучении книги фон Меллентина «Танковые сражения 1939-1945» этих слов не обнаружилось, хотя в адрес Т-34 там есть другие, достаточно положительные высказывания, хотя и не в такой превосходной степени. Все приведённые цитаты объединяет одно обстоятельство – они написаны спустя 10-15 лет после войны и относятся скорее к танку Т-34 в целом (включая и Т-34-85). Однако же «тридцатьчетвёрка» в 1943-1945 годах, это не Т-34 в 1941-м! Что же касается Гудериана, то летом 1941 года его танковая группа с танками Т-34 почти не сталкивалась. Возможность дать оценку этому танку у него появилась только в октябре 1941 года в совершенно иных условиях. Кроме того, и Клейст, и Шнейдер, и Гудериан – военачальники, лично в бою с Т-34 никогда не участвовавшие. Ну а немецкие солдаты, действительно испытавшие некоторый первоначальный шок от того, что у русских есть танки, о которых они ничего не знают, достаточно быстро успокоились и занялись поисками средств и методов борьбы с ними. И то, и другое нашли достаточно быстро. Причём настолько быстро, что выбили почти тысячу новейших советских тяжёлых и средних танков
