«инженерно-стратегическом предвидении М. И.Кошкина», создававшего новый танк «полулегально, в промежутках между основной работой».
Тут закономерен вопрос: так в чём же тогда заключается заслуга М. И. Кошкина при создании танка Т-34? Дело в том, что Михаил Ильич был отличным организатором. Тут, несомненно, сказывался многолетний опыт хозяйственной и партийной работы. А от главного конструктора, руководящего немаленьким коллективом, в первую очередь требуются не столько инженерные, сколько организаторские способности. Судя по документам и воспоминаниям ветеранов, М. И. Кошкин действительно не сконструировал ни одного танка. Однако, получив в наследство чужой проект, он приложил колоссальные усилия, чтобы довести его до логического завершения, и, в конечном итоге, заплатил за это жизнью.
После расформирования ОКБ М. И. Кошкин сумел создать новый коллектив и организовать сотрудников для выполнения поставленной задачи. Пусть не всегда, особенно с сегодняшней точки зрения, методы его руководства выглядят демократичными. Так, например, многие ветераны КБ вспоминали, как Михаил Ильич любил тихонько подойти сзади с палочкой в руках и, постукивая ею по полу, предупредить, что вытянет ею поперёк спины, если работа не будет сделана в срок… И помогало! Вместе с тем все отмечали его заботу о бытовых условиях конструкторов и их семей, защиту подчинённых от необоснованных обвинений во вредительстве и т.д.
Бойцовские качества М. И. Кошкина в полной мере проявились в ходе дальнейших событий. В октябре 1938 года завод представил чертежи и макеты двух разработанных согласно решению комиссии АБТУ вариантов: колёсно-гусеничного А-20 и гусеничного А-20Г, которые были рассмотрены Главным военным советом РККА 9 и 10 декабря 1938 года. Рассмотрение их Комитетом обороны СССР состоялось 27 февраля 1939 года. В ходе обсуждения представленных М. И. Кошкиным проектов большинство присутствовавших военачальников, включая и заместителя наркома обороны Г. Кулика, отдали предпочтение проекту танка А-20, обладавшего большей оперативной подвижностью. И в тот момент, когда чаша весов окончательно склонилась в пользу колёсно-гусеничного варианта, М. И. Кошкин в присутствии И. В. Сталина высказал свои сомнения в отношении требований заказчика изготовить в металле лишь один колёсно-гусеничный танк и предложил изготовить и представить на государственные испытания обе спроектированные заводом № 183 машины. Вот тогда-то Сталин и произнёс свою знаменитую и в большинстве случаев неправильно интерпретируемую фразу: «Не надо стеснять инициативу завода, я верю заводчанам. Пусть построят оба танка». Под инициативой завода всегда понимался гусеничный танк, а на деле речь идёт лишь об изготовлении обоих танков, а не одного. В итоге оба проекта были утверждены, а заводу предложили изготовить и испытать опытные образцы танков А-20 и А-32 (такой индекс к тому времени получил А- 20Г).
В связи со срочной разработкой чертежей встал вопрос о привлечении дополнительных конструкторских сил. В начале 1939 года было проведено объединение имевшихся на заводе № 183 трёх танковых КБ (КБ-190, КБ-35 и КБ-24) в одно подразделение, которому присвоили шифр – отдел 520. Одновременно произошло слияние в один всех опытных цехов. Главным конструктором отдела 520 стал М. И. Кошкин, начальником КБ и заместителем главного конструктора – А. А. Морозов, заместителем начальника – Н. А. Кучеренко.
В мае 1939 года опытные образцы новых танков изготовили в металле. До июля обе машины проходили в Харькове заводские испытания, а с 17 июля по 23 августа – полигонные. При этом в отчёте об испытаниях указывалось, что ни та, ни другая машины не были полностью укомплектованы. В наибольшей степени это касалось А-32. На нём отсутствовали оборудование ОПВТ, предусмотренное проектом, и укладка ЗИП; 6 опорных катков из 10 были заимствованы у БТ-7 (они были уже «родных»), не полностью оказалась оборудована и боеукладка.
Что касается отличий А-32 от А-20, то комиссия, проводившая испытания, отметила следующее: первый не имеет колёсного привода; толщина его бортовой брони 30 мм (вместо 25 мм); вооружён 76-мм пушкой Л-10 вместо 45-мм; имеет массу 19 т. Боеукладка как в носу, так и на бортах А-32 была приспособлена для 76-мм снарядов. Из-за отсутствия привода на колёсный ход, а также наличия 5 опорных катков внутренняя часть корпуса А-32 несколько отличалась от внутренней части А-20. По остальным же механизмам А-32 существенных отличий от А-20 не имел.
В ходе испытаний были уточнены ТТХ обоих танков.
В ходе заводских испытаний А-20 прошёл 872 км (на гусеницах – 655, на колёсах – 217), А-32 – 235 км. На полигонных испытаниях А-20 прошёл 3267 км (из них на гусеницах – 2176), А-32 – 2886 км.
Председатель комиссии полковник В. Н. Черняев, не решаясь отдать предпочтение одной из машин, написал в заключении, что оба танка успешно выдержали испытания, после чего вопрос опять повис в воздухе.
23 сентября 1939 года состоялся показ танковой техники руководству Красной Армии, на котором присутствовали К. Е. Ворошилов, А. А. Жданов, А. И. Микоян, Н. А. Вознесенский, Д. Г. Павлов и другие, а также главные конструкторы представляемых танков. Помимо А-20 и А-32, на подмосковный полигон в Кубинке доставили тяжёлые танки KB, СМ К и Т-100, а также лёгкие БТ-7М и Т-26.
А-32 «выступил» весьма эффектно. Легко, даже изящно и в хорошем темпе танк преодолел ров, эскарп, контрэскарп, колейный мост, вброд перешёл реку, поднялся по косогору с подъёмом больше 30° и в заключение сбил носовой частью бронекорпуса большую сосну, вызвав восхищение зрителей. По результатам испытаний и показа было высказано мнение, что танк А-32, имевший запас по увеличению массы, целесообразно защитить более мощной 45-мм бронёй, соответственно повысив прочность отдельных деталей.
В это время в опытном цехе завода № 183 уже велась сборка двух таких танков, получивших заводской индекс А-34. Одновременно в течение октября-ноября 1939 года велись испытания танка А-32, догруженного на 6830 кг. Увеличение массы машины до 24 т было осуществлено за счёт размещения на корпусе и башне металлических болванок.
Завод торопился собрать новые танки к 7 ноября, бросив на это все силы. Однако возникавшие технические трудности, главным образом с силовыми установками и силовыми передачами, тормозили сборку. Агрегаты и узлы подгоняли тщательно, все резьбовые соединения обрабатывали горячим маслом, а трущиеся поверхности пропитывали очищенным тавотом. Игнорируя протесты военпредов, в коробки передач установили только импортные подшипники. Беспрецедентной отделке подвергали и внешние поверхности корпусов и башен.
Тем временем 19 декабря 1939 года было принято постановление Комитета обороны при СНК СССР № 443сс «О принятии на вооружение РККА танков, бронемашин, артиллерийских тягачей и о производстве их в 1940 г.», в котором, в частности, говорилось:
