– А я сперва пыталась как-то говорить… С той же Марьяной. Она же нормальная девчонка! Она твоя одноклассница?
– Да, – сказал Арсен.
Баффи посмотрела на свои кроссовки. На самом краю перрона лежал кверху лапами дохлый жук- олень.
– Сейчас поезд придет, – сказал Арсен, чтобы прервать затянувшуюся паузу. – Ну… если по расписанию.
– Спасибо тебе, – сказала Баффи сквозь зубы. – Меня Ирина вообще-то зовут.
– Меня Арсен.
Она вдруг подняла голову:
– Ты в жизни мог бы выстрелить человеку в лоб?
– Думаю, нет. Думаю, это игра. Ну повалил он твоих солдатиков…
Вдали показалась серая морда электрички.
– Это другое, – Баффи, то есть Ира, насупилась. – Это… как виселицу устраивать для плюшевых зайцев. И чувствовать себя зашибись каким крутым судьей!
– Я так сделал для победы, а не ради амбиций. Не передергивай.
Электричка подкатывала ближе, подрагивал перрон под ногами. Поезд замедлял ход.
– В жизни я не видела гаже тусовки, чем в этом так называемом лагере, – пробормотала Ира. – И знаешь, что самое обидное?
– Что?
– Чувствовать себя дурой. Они-то счастливы. Такая дружба, такая команда, что прямо хоть песни сочиняй. Один за всех и все за одного. Им хорошо вместе. Они заняты настоящим делом, понимаешь, они за него жизнь готовы отдать не в игре, а в реале. А ты среди них стоишь, как пень, и думаешь: может, это я не прав? Может, влиться и затусить со всеми? Пойти наплевать в суп «черепулькам», разбить пару окон «змеечервям», обняться со своими и нацепить зеленую кепку? Может, тогда все будет классно?!
Она нервно засмеялась.
Электричка встала у перрона, – сквозь мутные окна было видно, что вагоны заполнены наполовину. Арсен сгрузил в тамбур Ирины вещи. Она переступила провал, отделяющий подвижную твердь от неподвижной, обернулась и махнула рукой:
– Спасибо.
Ее глаза теперь прояснились и оказались ярко-зелеными. Каштановые волосы, собранные в хвост, лежали на правом плече.
Двери электрички закрылись.
Он возвращался один, по совершенно пустой дороге. На обочинах в тени сосен росли высокие цветы, похожие на выкрашенные акварелью ромашки. Не садовые, с мягкими стеблями, с тяжелыми нежными головками, – нет, это были поджарые дикие цветы на крепких стеблях, повидавшие многое, еще в раннем отрочестве проломившие асфальт…
Он посмотрел на часы – без четверти восемь. Отец в такое время обычно завтракал. Сегодня четверг, будний день.
– Привет, папа, – сказал Арсен в трубку. – Доброе утро!
– Ого, как рано! – отец обрадовался, от этой искренней радости у Арсена немного отлегло от сердца. – Ранняя птичка ловит червячка! Что ты делаешь?
– Иду по лесу. Гуляю перед завтраком.
– Здорово! Когда у вас там закончится эта штука? Мы с мамой соскучились, сил нет!
– Да скоро, чуть больше недели. Ты скажи, что там ваш системщик? Который все диски отформатировал?
– Ничего, – сказал отец, и голос его изменился. – А почему ты спрашиваешь?
– Просто случай… запоминающийся. Я запомнил.
– Это он счеты свел, – голос отца сделался теперь тяжелым, вязким. – Такой оказался… скотина. Он на другую работу устроился, как теперь выяснилось, и решил напоследок счеты свести с нашим шефом.
– Да ну?!
– Да вот так. Что теперь делать, непонятно. Шеф ищет способ как-то его прищучить. Но ты себе этим голову не забивай… Погода-то какая держится, а?
Они поговорили несколько минут, потом отец спохватился, что опаздывает на работу. Арсен спрятал телефон в нагрудный карман тенниски. Неясное темное пятно маячило на краю сознания и никак не уходило. Отвратительна история с мстительным системщиком, но история с домохозяйкой, в неведении форматирующей диски, вообще ни в какие ворота не лезет…
А главное – какое это имеет отношение к сегодняшней игре? К игре, которую он почти уже проиграл?
«Черепульки», «змеечерви». Интересно, как называют Ящеров? Аня все время, не занятое игрой, проводит у монитора в холле. Наверняка она знает. Наверняка она уже знает и о планах Марьяны – девчонки, конечно, вслух обсуждали свою хитрую стратегию – под камерами. При чем здесь орхидеи?
У ворот лагеря стояла огромная поливальная машина. Человечек в синей спецовке прикручивал шланг к пожарному крану. Арсен переступил через толстую гофрированную кишку, раскинувшуюся поперек дороги.
На главной аллее ему встретился воспитатель, сопровождаемый парой охранников. Вид у всех троих был недовольный.
– Эй, ты не видел здесь девушку? С рюкзаком? Ирина Игнатова ее зовут.
– Видел, – сказал Арсен. – Она уехала домой на электричке. А что?
Страшно хотелось есть. Вчера он не ужинал. Арсен взял двойной омлет и небольшое ведерко салата, запил все это апельсиновым соком и почувствовал себя гораздо лучше.
– Не знаешь случайно, где стоят камеры, которых нет на схеме? – спросил у Ани нарочито небрежно.
Она посмотрела внимательно:
– Я тоже думаю, что они есть. Но помочь тебе ничем не могу.
Толик лучился благодушием:
– Парень, готовься сегодня сливать. Вынесем ваш корпус за полчаса, и взовьется над крышей синее знамя!
– Мечтай, – кротко отозвался Арсен.
Он сыто потер живот, поднялся к себе в номер на несколько минут – надел спортивный костюм. Рысью направился в лагерь – его не ждали увидеть перед корпусом в такой час. Десять пятнадцать: сорок пять минут до игры, когда в библиотеку идти еще рано, но и сосредоточиться на чем-то не получается.
– Собраться всем, – сказал он на бегу. – В корпусе. В душевой.
– Где?!
– В мужской душевой! Всем, девятнадцать рыл!
Сразу сделалось тесно. Душевую если и ремонтировали за последние десять лет, то очень экономно: толстая белая плитка на стенах пришла из каких-то невообразимо древних времен. Стойки душей высились вдоль стены, ржавые, похожие на инструменты для пыток. На стенах моментально выступила испарина – клетушка не была рассчитана на два десятка человек. Арсен поставил на бетонный пол старый кассетный магнитофон, добытый накануне в библиотеке, и включил на полную громкость.
Грянули «Розовые розы», пришедшие из той же древности, что и плитка на стенах. Марьяна Чабанова поморщилась. Парни напряженно переглянулись.
– Подставляйте уши, – сказал Арсен, прикрывая губы ладонью. – Я скажу, что делать.
В одиннадцать часов две минуты, безо всякой раскачки, началась боевая операция. В одиннадцать ноль четыре Арсен оставил командирское место в своей комнате, выбежал из коттеджа и крупной рысью направился к воротам лагеря. По пустым аллеям, задыхаясь, добежал до библиотеки, распахнул скрипучую деревянную дверь. В маленьком холле темнели портреты писателей на стенах, невообразимо пафосные и скучные изображения. Старушка с вязанием на коленях глянула на Арсена – мимо Арсена – и снова вперилась в экран телевизора. Решетка, отделяющая компьютерные залы
