растущим утилитаризмом, пытается перераспределить в свою пользу. Локальные миры, ведомства, правящая элита, кровно заинтересованы в повышении Ц. для укрепления монополии на дефицит, для концентрации ресурсов в своих руках. Это давление, по-видимому, не сдерживается страхом перед перспективой получить в качестве результата всеобщий распад связей. Ослабление правящей элиты выражается между прочим в том, что она стремится идти навстречу своим оппонентам. Это делается парадоксальным образом. Она устанавливает Ц., которая достаточно высока для производителя и достаточно низка для потребителя. Это абсурд может иметь место лишь в одном случае, т. е. тогда, когда государство выплачивает многомиллиардную разницу из бюджета. Эта дотация, достигшая гигантских размеров, имеет совершенно иную природу, чем дотации производителям на Западе. Складывается своеобразный парадокс Ц., возникший в результате нарушения законов соотношения хозяйственных отраслей, т. е. любая Ц., например на основные продукты сельского хозяйства, будет либо разорительна для производителя, либо для потребителя, либо дли тех и других вместе. История Ц. на продукты сельского хозяйства, начиная с первой мировой войны, говорит об этом достаточно ясно. Общество выходило из этой ситуации лишь инверсионным образом, перекладывая бремя то на одну сторону, то на другую, решая вопрос умножением дотаций. Это не было простой ошибкой, но результатом особого хозяйственного развития. В этой ситуации грозную опасность стабильности общества представляет собой явное ослабление контроля правящей элиты над Ц. Возрастающее усложнение системы делает этот контроль чисто технически все менее возможным. Немыслимо проверить обоснованность возрастающей массы Ц. в приемлемые сроки. Это происходит в условиях, когда нет механизма, способного отличить экономически необходимый рост расходов от результатов воровства, разгильдяйства, растащиловки, перекачки средств в сельское хозяйство и т. д. Ослабление контроля над Ц. происходит в самых разных формах: в передаче права на установление Ц. самим ведомствам, во введении так называемых договорных Ц., в попытках государственных ведомств использовать форму кооперативов для бесконтрольного повышения Ц. и наконец в мощном нажиме ведомств в пользу периодических реформ Ц., которые смещают Ц. в пользу локальных миров среднего уровня. Их обычно обосновывают, как и все, что имеет отношение к хозяйству, экономической необходимостью; однако в обществе, где господствует псевдоэкономика и псевдорынок, об экономической необходимости можно говорить лишь условно, т. е. в том смысле, что здесь неуклонно растут издержки без соответствующей отдачи. Поэтому повышение Ц. действительно экономически обоснованно, но как средство переложить на потребителя, непосредственно или опосредованно, издержки роста дезорганизации хозяйства. В этой акции можно даже усмотреть некоторый элемент справедливости, так как в дезорганизации, в принципе, повинны все. Тем не менее это бессмысленно экономически, так как псевдоэкономические ведомства проглотят эти деньги, не превратив их в капитал. В этой ситуации быстрая, т. е. нарушающая принятый в данной культуре шаг новизны административная попытка замены экономически случайных Ц. рыночной системой — мощный удар по всей системе социальных отношений, сложившихся в условиях псевдоэкономики, в результате систематического нарушения закона соотношения хозяйственных отраслей, по всей системе распределения дефицита. Бесконтрольное повышение Ц. - свидетельство победы локализма, мощный фактор разрушения интеграции общества. Оно означает, что значительная часть потребителей, которая не сможет оплачивать монопольные Ц., окажется за пределами возможности приобрести дефицит. Сама идея свободных Ц. в условиях господства монополии на дефицит граничит с безумием. В этом случае ведомства задушат потребителя, а потребитель в ответ разрушит ведомства вместе с государством и обществом, На пути к этому финалу в выигрыше окажутся те, кто будет владеть товарами, важность которых в период разрухи окажется вне конкуренции, т. е. прежде всего продуктами сельского хозяйства, топливом, строительным материалом, а также торговля. Все остальные области хозяйства смогут существовать лишь при условии включения в прямой продуктообмен с формами дефицита, жизненно важными для биологического существования человека. Представление о том, что свободные цены — путь к рынку иллюзорно. Их первым результатом явится прежде всего укрепление монополии на дефицит, возможность держателей дефицита взвинчивать цены в громадных масштабах. Это одновременно разваливает производство, так как вытесняет из системы хозяйственных связей всех, кто не сможет платить новые цены. Носителем дефицита рынок не нужен, так как ресурсы извлекаются из монополии. В этой ситуации власти, чтобы предотвратить гибель общества, вынуждены будут встать на путь повышения денежных доходов групп населения, что делает повышение цен экономически бессмысленным, исходным пунктом тяжелейших конфликтов, экспроприации дефицита во всех формах, в особенности продукции сельского хозяйства, что впрочем никогда не прекращалась, хотя и в разных масштабах и с различной компенсацией. При попытке очередной реформы Ц. нужно учитывать, что любая Ц. должна получить культурологическую оценку с точки зрения того, каково ей возможное воздействие на рост дискомфортного состояния в обществе. Массовое сознание рассматривает повышение Ц. как нарушение справедливости. Особый гнев вызывают предприниматели, а также власть, которая разрешает их деятельность и им «попустительствует». Любая реформа Ц. оправдана лишь в том случае, если вызываемая ею дезорганизация меньше дезорганизации, нарастающей без нее (Волны дезорганизации). Нужна реформа не Ц., так как любое их изменение всего лишь перераспределение ресурсов между теми или иными держателями дефицита (и следовательно перераспределение сумм, идущих на дотацию), от чего потребитель может лишь проиграть. Нужна реформа системы ценообразования как элемента развития рынка, реальных экономических отношений. Опасность заключается в том, что, как это и соответствует соборно-либеральному идеалу, в борьбе против центров контроля за ценами могут объединиться разнородные по своей сути силы, что породит хаос и в конечном итоге восстановление способного «всех равнять» авторитаризма, возможно в его крайних вариантах.
ЦЕННОСТНАЯ ОРИЕНТАЦИЯ — понятие, близкое к вектору конструктивной напряженности.
ЦЕНЗУРА — особый элемент и механизм культуры, который может принять форму особого специализированного аппарата. Задача Ц. Во всех ее формах, включая самоцензуру, предотвратить высказывания, поступки, представления, взгляды и их передачу, могущие повлечь нежелательную реакцию референтной группы, слушателей, читателей и т. д. в системе полярностей комфортное дискомфортное состояние. Каждая личность оценивает с этих позиций культуру окружающих людей как свою среду. На этой основе личность постоянно стремится избежать возможности своими действиями вызвать у окружающих массовое возбуждение, дискомфортное состояние, инверсию против себя, возможность понизить свой престиж. Эту проблему решает любой человек, руководство любого сообщества, правящая элита, первое лицо в обществе. Ц. присуща любой культуре. Потребность общества в создании соответствующего института Ц. возникает в тех случаях, когда в результате существенных культурных различий, раскола, тайны, вырастает опасность роста массового дискомфортного состояния. Институт Ц. - результат недостаточной способности людей учесть в своих действиях и словах эту опасность. В либеральной цивилизации с ее развитой способностью к диалогу необходимость института Ц. приближается к нулю.
ЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ — ДЕЦЕНТРАЛИЗАЦИЯ — оппозиция, полюса которой находятся в отношении амбивалентности. Ц. - стремление сместить ответственность за принятие решений вверх, создать соответствующие организационные формы. В ей основе часто лежит вера во всемогущество первого лица. власти, освобожденных от обязанностей частично или полностью считаться с интересами локальных организаций. Именно в этом часто видят преимущество социализма (государственный социализм), что можно рассматривать лишь как некоторый комфортный псевдомиф; усиление Ц. опирается на основное заблуждение массового сознания. На него опиралась Ц. в России. Она была связана прежде всего с авторитарным нравственным идеалом, в рамках которого отождествлялась с порядком. Ц. грозит разрушением источников творчества в обществе, усилением дезорганизации. Д. - стремление сместить ответственность за принятие решения вниз, создать соответствующие организационные формы. В основе Д. часто лежит вера в безграничные возможности освобожденного от бюрократической опеки народа (Основное заблуждение интеллигенции). Именно в возможности создать такое общество часто видят преимущество социализма (общинная версия), что можно рассматривать как некоторый комфортный псевдомиф. Д. в России связана прежде всего с соборным идеалом. Д. при отсутствии реальных эффективных социальных интеграторов, в частности, рынка приводит к распаду связей, к локализму, дестабилизации общества, к автаркии, к бесконечным конфликтам локальных миров, возникновению в результате возникшего хаоса потока новшеств, масштабы которых превышают допустимый в данной культуре шаг новизны. Проблема не решается сочетанием Ц. и Д., но постоянным поиском некоторой меры их соотношения, формировавшем на этой основе функциональной системы управления и организации.
