справится с неупокоенными – сомневаться в этом не приходилось. А сейчас можно отдохнуть, отдохнуть от сумасшедшей гонки и перевести дух.
Темная дымка опустилась на глаза чародея, а тело утонуло в мягких и теплых покрывалах сладостного забытья.
Глава 26
Катакомбы Сераписа
Серапис стал эмблемой страны вечного стремления, блистающим светом своим озарявший весь мир на пути стольких столетий. Но пришел час, предначертанный судьбой, и наступил конец всему. Среди диких воплей черни и исступленных выкрикиваний фанатиков, выдававших себя за лучших служителей Бога-Света, пал древний Серапис, оплот мудрости.
Светивший тысячелетия свет из древней священной страны померк; Стигия, ее всемирная слава, ее величие и знание безмерное погрузились в область забвения, ушли туда, откуда уже нет возврата.
– Выступаешь немедленно, – приказал Арганус. – Подранок скрывается в Храме Сераписа, но скоро уйдет оттуда. Он пойдет к границе. Твоя задача отрезать ему все пути к отступлению и заставить идти на восток через Лес Мертвеца к Черному Кряжу. Там свершиться его судьба. Загонишь его в Грот трех безумцев и будешь ждать дальнейших приказаний.
– Слушаюсь, – поклонился Сиквойя. Он поменял хозяина, но не привычку повиноваться. В исполнении приказов ему не было равных.
– Иди и не возвращайся без успеха.
Когда лорд Сиквойя покинул кабинет некроманта, Арганус поднялся из своего кресла, подошел к окну и посмотрел на крепостную площадь. Его мертвая армия была так велика, что не помещалась внутри замка. Недвижимым морем она застыла, охватив и внутренние, и внешние стены. Этих сил будет достаточно, чтобы сломить защиту Туманной столицы. Главное, чтобы Фомор клюнул на уловку и пошел за отвлекающей армией. А судя по сведениям, полученным от Морены, он клюнул. И уже выступил к Черным Кряжам. Наместник и его войска долго будут петлять по лабиринтам гор, а тем временем их вотчина падет в осаде. Все складывалось так, как и планировал Арганус. Единственное – Сандро, будто мелкий грызун, подпортил общую картину, но от этого игра стала лишь увлекательнее.
Арганус резко отодвинулся от окна и вышел из кабинета. Его армия выступит с заходом солнца, чтобы ознаменовать закат Хельхейма.
– Ну и кампания у меня вырисовалась… – обреченно вздохнул Батури: – Полуживой некромант, за которым гонится легион нежити. Обезумевшая от слияния с чужим духом послушница Симионы. Магичка, наполовину прошедшая инициацию и не являющаяся ни живой, ни мертвой. И ко всему прочему – дух, который при жизни был друидом, но стал личем, а после смерти воплотился в немертвии, причем добром. Вокруг одни пародии, которых не должно существовать.
– Помолчи, – посоветовал Трисмегист, стоявший рядом с вампиром в образе седовласого мужчины.
– Долго еще ждать? – не унимался Клавдий. – Или мы будем сидеть здесь, пока Арганус не соберет все силы и не сотрет Храм с лица земли?
– Может, перестанешь плакаться, словно обиженная на весь мир девчонка? – гаркнул Альберт. – Пока Исток не залечит раны Сандро, мы все равно никуда не пойдем: не будет смысла.
– А с обузами что делать? – Батури перевел взгляд на двух девушек. Энин лежала без сознания, взволнованная Анэт, перебирая пальцами, молилась Симионе за освобождение души сестры. – Ее взывания несуществующей богине мне уже изрядно надоели. Если такое придется лицезреть всю дорогу, проще сразу насадить себя на клинок. Так смерть будет более быстрой и легкой…
– Вперед. Насаживайся, – не стал его переубеждать Альберт.
– Сейчас, сейчас… – Батури снял с пояса трехгранный стилет и воткнул себе в живот. Нахмурившись и недовольно посмотрев на лезвие, опять всадил в себя оружие… – Не помогает, – резюмировал Высший. – Может, проще всадить клинок в нее? – Клавдий указал острием в сторону Анэт.
– Лучше попробуй серебро, – посоветовала возникшая из ниоткуда верховная жрица и швырнула к ногам вампира точную копию его стилета, но выполненную из чистого серебра.
– Поаккуратнее с безделушками, – оскалил ехидную улыбку Высший, но подобрал клинок и, оценивающе оглядев его, вложил в ножны взамен старому. – Скрытых магических свойств в нем нет? – поинтересовался чуть позже.
– Не больше, чем в твоем, – холодно ответила Агнэс. Присутствие в сердце Храма нежити немало раздражало ее, но она решилась помогать мальчишке и должна довести дело до конца. А после вышвырнет всех немертвых и полуживых к фоморам{23}.
– Думаю, этот кинжал тоже мой, – не то спросил, не то констатировал Высший.
– Думай, – отмахнулась жрица. – Я заберу его тогда, когда посчитаю нужным.
– Даже так? – сделал удивленный вид Батури. – Тогда оставь эту игрушку себе. – Вампир попытался вытащить из ножен клинок, но из этого ничего не получилось. Серебро словно приросло, слилось с ножнами в одно целое – даже нечеловеческая сила не помогла Высшему справиться с задачей. – А, Длиннорукий с тобой, немертвая, – отмахнувшись, бросил бесполезное занятие Клавдий и сел на пол, прислонившись спиной к стене.
– Как Сандро? – нашел в себе силы, чтобы спросить, Альберт.
– Мальчик серьезно ранен и потерял немало крови, но жить будет. Он на удивление силен и упорен в своих стремлениях.
– Скорее упрям, – обронил Клавдий. – Сделали бы так, как предлагал я, и ничего подобного не случилось.
– Но случилось, поэтому заткнись, – не стерпел друид и, сменив тон беседы, обратился к жрице: – Агнэс, когда мы сможем выступать? Время не ждет.
– И я о том, – поддержал Батури.
– Уже скоро. Альберт, мне надо переговорить с тобой. С глазу на глаз.
– А вот секреты внутри команды мне не нравятся, – нахмурился Батури. – Как же мы будем доверять друг другу, храня тайны?
– Тебя эта тайна не касается, – холодно выговорила Агнэс, и от ее тона поежился даже вампир. Жрица указала Трисмегисту рукой в сторону, и они вместе проследовали в указанном направлении, не замечая ни стен, ни преград.
С их уходом Батури облегченно вздохнул: он уже и сам устал от роли язвительного и безразличного монстра. Но никто не должен знать, что творится у него внутри, никто не должен видеть эмоций, которые переполняют замерзшее сердце.
– Мы спасли одну душу, но погубили тысячи, – без предисловий начала Агнэс.
– Не понимаю, о чем речь.
– Черный мор вышел за пределы Бленхайма, и огнем его уже не остановить. Мы породили хаос и смерть, беспредельный хаос и тысячи смертей.
– Высокая цена, – холодно согласился Трисмегист. – Но люди должны ее заплатить.
– Ты сгреб жар моими руками и сделал меня воплощением смерти, – без каких-либо чувств и эмоций выговорила Агнэс, но в этой опустошенности читалось желание умереть повторно – лишь бы не быть свидетельницей того, что должно произойти. – Не понимаю, почему Серапис согласился помочь тебе.
– Он смотрит в века и видит дальше, чем ты. Если он рассудил так, значит, тому и быть, – утешал Альберт, но от его утешений не становилось легче.
– Так тому и быть… – задумчиво повторила Жрица. – Твой воспитанник проснулся. Пришел час расставания, – грустно улыбнулась послушница Сераписа, но вуаль, которую она обязана была носить не снимая даже после смерти, скрыла ее улыбку.
– Спасибо, Агнэс, спасибо тебе за помощь и… И прости. За все, – будто мальчик, сбивчиво изъяснялся Альберт.
– Ты уже прощен.
Трисмегист больше не сказал ни слова. Несколько мгновений простоял без движения, лишь безуспешно
