рабочих, что марксизм является наукой и что интеллектуальная часть движения находится в надежных руках. Однако они никогда не подходили к марксизму с научной, то есть критической точки зрения. До тех пор, пока они могли применять марксизм (а что может быть легче этого?), пока они могли интерпретировать историю в своих статьях и речах, они были интеллектуально удовлетворены (см. также прим. 19 и 22 к настоящей главе).
В течение нескольких лет перед возникновением фашизма в Центральной Европе в среде социал-демократических лидеров наблюдались явно пораженческие настроения. Они стали верить, что фашизм является неизбежным этапом общественного развития. Они начали вносить некоторые поправки в схему Маркса, но никогда не сомневались в правильности его историцистского подхода, и они совершенно не понимали того, что вопрос «Является ли фашизм неизбежным этапом развития цивилизации?» может только вводить в заблуждение.
Такое явление, как марксистское движение в Центральной Европе, редко встречалось в истории. Это движение — несмотря на то, что оно исповедовало атеизм, — справедливо можно назвать религиозным. (Возможно, такое утверждение удивит тех интеллектуалов, которые не воспринимают Маркса всерьез.) Конечно, марксистское движение во многих отношениях было коллективистским и даже клановым, однако, участвуя в нем, рабочие осознавали свою великую цель, боролись за свое освобождение, вырабаты вали нормы своего поведения, учились использовать свое свободное время, заменять алкоголь альпинизмом, свинг — классической музыкой, триллеры — серьезными книгами. Рабочие поверили в то, что «освободить рабочий класс могут только они сами». (О том глубоком впечатлении, которое марксистское движение произвело на некоторых внешних по отношению к нему наблюдателей, см., например, G. E. R. Gedye. Fallen Bastions, 1939.)
Цитата взята из «Послесловия ко второму изданию 'Капитала'» Маркса (Capital, 870 — (МЭ, 23; 19); см. также прим. 6 к гл. 13). Она свидетельствует о том, что Марксу везло с рецензентами (см. также прим. 30 к гл. 17 и соответствующий текст).
Другой, весьма интересный отрывок, выражающий антиутопизм и историцизм Маркса, можно найти в его работе «Гражданская война во Франции» (Н. о. М., 150 = К. Marx. Der Buergerkreig in Frankreich. Hamgurg, A. Willaschek, 1920, SS. 65-66) — (МЭ, 17-, 347), где он одобрительно отзывается о Парижской Коммуне: «Рабочий класс не ждал чудес от Коммуны. Он не думает осуществлять par decret du peuple [no декрету народа] готовые и законченные утопии. Он знает, что для того чтобы добиться своего освобождения и вместе с тем достигнуть той высшей формы, к которой неудержимо стремится современное общество… ему придется выдержать продолжительную борьбу, пережить целый ряд исторических процессов, которые совершенно изменят и обстоятельства и людей. Рабочему классу предстоит не осуществлять какие-либо идеалы, а лишь дать простор элементам нового общества, которые уже развились в недрах старого разрушающегося буржуазного общества». Мало найдется в работах Маркса таких отрывков, которые лучше чем этот, показывали бы то, что у историциста нет плана действий. Рабочему классу придется «выдержать продолжительную борьбу», — пишет Маркс. Однако если у рабочих нет плана, который нужно реализовать, если им не предстоит «осуществлять какие-либо идеалы», — как выражается Маркс, — то за что же они борются? Маркс утверждал, что «рабочий класс не ждет чудес», но сам он несомненно ждал чудес, полагая, что историческая борьба неизбежно приведет к «высшей форме» общественной жизни (см. также прим. 4 и 13 к настоящей главе). Маркс, конечно, имел некоторые основания для отказа от социальной инженерии. Организация рабочих, безусловно, была самой важной практической задачей в его время. Если такую оговорку, как «для этого еще не пришло время», вообще можно считать законной применительно к каким-то историческим событиям, то она с полным правом должна относиться к отказу Маркса даже поверхностно заняться проблемами рациональной социальной инженерии. (Сказанное можно проиллюстрировать явно инфантильным характером соответствующих предложений, которые выдвигались утопистами вплоть до Э. Беллами включительно.) К сожалению, свою верную политическую интуицию Маркс подкреплял теоретическими нападками на социальную технологию. Это использовали некоторые ортодоксальные его последователи для оправдания своей приверженности прежним взглядам даже в то время, когда социальные условия кардинально изменились и социальная технология стала в политическом плане более важным делом, чем задача организации рабочих.
Марксистские лидеры интерпретировали эти события как диалектические взлеты и падения в ходе истории. Они вели себя скорее как гиды, как проводники по горам и долам истории, а не как действительные политические лидеры. Убедительные обвинения в адрес такого сомнительного искусства интерпретировать трагические исторические события, вместо того чтобы бороться с ними, выдвигал поэт К. Крауз (упоминавшийся в прим. 4 к настоящей главе).
Примечания к главе 19
Capital, 846 = Н. о. М., 403 — (МЭ, 23; 772).
