артритом, обострившимся во влажном климате. Хотя она была еще не старая женщина, работать в поле ей было уже трудно, но никто не попрекал ее за это. Родители Карла были преданны моему отцу.
– А как же их собственный сын? – с упреком заметила Оливия.
– Они желали ему счастья. – Натали помолчала.
– И что же?
– Они любили меня. Но мечтали, что Карл женится ни дочке их друзей из Ирландии.
– Он был с ней знаком?
– Нет.
– Тогда все это выдумка, – заявила Оливия.
– Откуда вам знать? – улыбнулась Натали.
– Мне так кажется.
– Да, мне тоже порой казалось, что Брида нарочно придумала эту историю с помолвкой, чтобы облегчить мои страдания. Мудрая женщина, она понимала, что я очутилась между молотом и наковальней. Она любила меня и моих родителей и была уверена, что деньги помогут возродить Асконсет, а это пойдет на пользу и ее семье. Кроме того, ее история не совсем выдумка. В Ирландии действительно жила молодая женщина, дочка их друзей. Прошел не один год, прежде чем Карл, наконец, женился, но не на ней.
– Итак, вы согласились стать женой Александра, – заключила Оливия.
– Я пыталась выиграть время, – оправдывалась Натали. – Обещала выйти за него замуж, когда он приедет на побывку. Надеялась, что Карл вернется раньше и женится на мне, а отец, наконец, найдет свой заветный сорт винограда, и мы больше не будем нуждаться в деньгах. Но не в моих силах было остановить водоворот событий. Молодые девушки выходили замуж одна за другой. Это считалось демонстрацией патриотизма – наши мальчики будут защищать своих любимых. Не успела я дать согласие Александру, как уже стояла в маленькой городской церкви и клялась перед алтарем любить его и в радости, и в горе.
– Что вы чувствовали к нему? – спросила Оливия.
Натали не ответила. Она шла между рядами кустов, ласково прикасаясь к виноградным веткам и поглаживая листочки. Саймона нигде не было видно. Оливия слышала отдаленный рокот машины – значит, он на другом поле. Настоящий трудяга – работает даже в выходные и праздники.
Нет, на Теда он не похож. Тед – трудоголик. А Саймон просто любит свое дело.
– Натали?
Натали остановилась, разглядывая завязь.
– А из этого винограда особого, пряного сорта производит ароматное легкое вино. С него-то и начались успехи нашего виноградарства. Он любит прохладный, влажный климат. Он растет в Эльзасе, во Франции. Оттуда мой отец и выписал саженцы.
– На деньги Александра?
– Не совсем, – усмехнулась Натали.
– Как же так?
– Поговорим об этом в другой раз. Вы спросили, какие чувства я испытывала к Александру. – Натали нахмурилась. – Сложный вопрос.
Она помолчала, и Оливия решила ей помочь:
– Расскажите про вашу свадьбу.
– Я была как во сне. Представьте, что вас накрывает огромной волной и некуда бежать. Или вас уносит людской поток, а у вас нет сил сопротивляться. Одно мое слово – и меня подхватило течением. Не успев опомниться, я уже стояла перед алтарем в белом подвенечном платье рядом Александром в новеньком мундире. Мы были красивой парой, говорю вам без ложной скромности. В мои годы это простительно.
Вы видели фотографии. Я улыбалась, выглядела счастливой. И я не притворялась. Какая девушка не мечтает о свадьбе? Я выходила замуж за хорошего человека из уважаемой семьи. Мой муж будет заботиться обо мне и обо всех нас, как только вернется с войны. Родители видели в нем нашего спасителя.
Вспоминала ли я Карла в тот день? Нет. Я не могла о нем думать. Я на целую неделю вычеркнула его из памяти, потому что иначе сошла бы с ума.
Что еще мне оставалось? Решение принято. Мы с Александром помолвлены, а теперь и женаты. К чему теперь спрашивать себя, где Карл и что с ним?
Мне горько сознаваться в этом. До сих пор не понимаю, как у меня хватило сил забыть Карла и улыбаться другому мужчине. Карл тоже спрашивал меня об этом потом, четыре года спустя. Но в тот день он был далеко за океаном. Впрочем, я снова забегаю вперед.
Моя свадьба в марте сорок второго была скромной и тихой. Шла война, погиб Брэд, у нас почти не было денег. После церковного обряда мы обедали у нас дома. Мы с Александром поехали в Бостон на два дня – это был наш медовый месяц. Потом он уехал на фронт.
Какие чувства я испытывала к мужу? Те же, что и множество других девушек, вышедших замуж впервые дни войны. Я была молода и считала, что поступаю правильно. Быстро свыкшись с ролью невесты, а потом и жены, я питала надежды на будущее. Я обрела новую фамилию, новую жизнь. «Мой муж сражается за нашу страну», – говорила я себе и гордилась этим. Над крыльцом нашего дома я повесила американский флаг в знак того, что здесь ждут солдата с фронта.
Я осталась жить со своими родителями в Асконсете. Так было принято среди тех жен, чьи мужья ушли на фронт. К тому же Александр хотел поселиться в Асконсете. Его семья владела обувными фабриками в Нью-Бедфорде и Фол-Ривере, в нескольких часах езды от нашей фермы. Он обещал непременно построить для нас дом, когда вернется. А пока мне предстояло еще закончить школу, да и родители нуждались в моей
