Вторая – высокая, полная, дышащая здоровьем, вызвала у графини смутное воспоминание. Зеленое платье, кричащая шляпа казались смешными, но открытое, полное Доброты и энергии выражение грубоватого лица женщины вызывало невольную симпатию и доверие.
Позади обеих посетительниц виднелась высокая мужская фигура с большими усами и бородкой. В руках человека была солидная дубинка, надетая на ремень у кисти; он был одет в синий застегнутый доверху редингот, шляпа надвинута на ухо. Он остался стоять в передней с самым недоверчивым видом. Казалось, он был готов преградить путь каждому непрошенному гостю.
Графиня наконец узнала даму в высокой шляпе с такой бравой осанкой.
– Герцогиня Лефевр, если не ошибаюсь? – поклонилась она ей.
– Она самая и жена адъютанта императора, полковника Анрио, – ответила герцогиня, представляя свою спутницу.
Графиня успокоилась: это были друзья императора.
– Чему я обязана честью вашего посещения? – спросила она. – Не болен ли император, не случилось ли с ним чего-нибудь?
Графиня произнесла последние слова дрожащим голосом. Все ее мрачные предчувствия вернулись. Должно быть, произошло что-нибудь особенное, если герцогиня Данцигская появилась так неожиданно в ее убежище. Она тревожно ждала ответа герцогини.
– Успокойтесь, малютка, – сказала с обычным своим добродушием та, которая, несмотря на все свои титулы, на все свое богатство, осталась все той же мадам Сан-Жень, бывшей прачкой квартала Сен-Рок и маркитанткой республиканской армии. – Император после печальной попытки, о которой вы знаете, здоров, как Новый мост; к счастью, яд не оставил никаких следов, и император теперь вне всякой опасности.
Графиня перевела дыхание при первых словах герцогини. Император жив и здоров! Но конец фразы воскресил ее беспокойство, предчувствия снова ожили.
– Его величество в безопасности и здоров в настоящее время… Это известие делает меня счастливой, и я благодарю вас за него. Но сомнение сжимает мне сердце: ему не грозит опасность в настоящее время, но разве это не всегда будет так? Вы опасаетесь какого-нибудь покушения на него?
– Да, мы очень опасаемся. Мы обе имеем основание бояться за жизнь нашего императора.
Графиня побледнела и тихо проговорила:
– О, скажите же мне, что это за опасность? Нельзя ли избежать ее? Нельзя ли предупредить императора? Если нужно, я отправлюсь сейчас же. Я могу за деньги достать хороших лошадей, иметь подставных и прибыть к вечеру в Фонтенбло.
– Император теперь не там. Утром он попрощался с армией и теперь уже на дороге в изгнание, к острову Эльба.
– Бедный Наполеон! – прошептала графиня, утирая слезы.
– Пока, в начале его пути, беспокоиться нечего, – продолжала герцогиня. – Вы видите, я спокойна, а между тем вы должны знать, что я люблю императора. Я не была бы здесь, с вами, если бы Наполеон мог оказаться по дороге в руках убийц. Я ускакала бы на лошади или пошла пешком, и мы с ла Виолеттом, старым слугой моего мужа, сумели бы отвратить кинжал изменников от груди нашего повелителя, нашего божества…
Говоря это, герцогиня оглянулась на переднюю, где виднелась могучая фигура их спутника.
– Ах, если бы у Наполеона было побольше таких преданных людей, как вы, – воскликнула графиня Валевская, – он не был бы теперь изгнанником на пути к острову, где его ждут тысячи опасностей; вы скрываете их от меня, а я страстно желала бы разделить их с ним!
– Не пугайтесь заранее и напрасно, дорогое дитя! Я говорю вам, что теперь нечего беспокоиться за жизнь императора. Он проезжает Бургундию, где еще жива его слава, где его особа еще священна; до верного ему Лиона бояться нечего. Но дальше, за этим городом, начнется опасность.
– Вы что-нибудь знаете? Существует заговор?
– Этого-то я и боюсь, – ответила герцогиня. – Но начнем сначала. У вас есть сын, дитя императора… Где он?
– К чему этот вопрос? – встревожилась графиня.
«Зачем вмешивать моего сына в заговоры против знаменитого изгнанника? – подумала она. – Что хотела сказать герцогиня Данцигская?» – но все же подбежала к кабинету, куда заперла ребенка, и, представляя двум дамам мальчика, еще ошеломленного своим пленом в кабинете и приказанием матери молчать и не двигаться, сказала:
– Вот мой сын!
Герцогиня и ее спутница обняли расстроенного ребенка, причем герцогиня торжественно сказала:
– Берегите ваше дитя, сына императора!
Графиня вскрикнула, прижав к груди сына.
– У меня хотят отнять сына? – вырвалось у нее.
Герцогиня утвердительно кивнула головою.
– Боже мой! Кто же хочет украсть моего ребенка? Что он сделал?! Что сделала я? Вы знаете, кто эти негодяи?
Герцогиня опять сделала утвердительный знак и взглянула на Алису Анрио, как бы призывая ее в свидетельницы правдивости своего жеста.
– Враги императора хотят разлучить меня с сыном? – продолжала графиня как в бреду. – О, негодяи! На что он нужен им? Что у них за страшные замыслы? Говорите, герцогиня, говорите все, что знаете! Умоляю
