— Ясное дело, что недолго, — Панин круто повернулся на каблуках и стрельнул в Климова озорным взглядом. — Повяжем ваших бандюгов — и айда домой.
Климов все стоял на пороге, не решался войти и закрыть дверь. Казалось, пока дверь открыта, можно еще отказаться от всей затеи. Не посылать ребят в лапы к Серому, распутывать все одному, не прятаться за чужие спины.
Лавров опять мягко улыбнулся и, как бы отвечая на мысли Климова, сказал:
— Входите же, Василий Васильевич. Все будет в порядке. Да не обращайте внимания на Кольку. Он вообще-то серьезный мужик.
«Серьезный мужик» подлетел к Климову, втолкнул его в комнату и захлопнул дверь.
— Вам вот такой привет от бати, — Панин растопырил руки до отказа. — Он рассказывал, как вы беляков рубали. И-эх! — он сделал круг по комнате, присвистывая и рассекая воздух воображаемой саблей. — Всех перебили и нам с Мишкой не оставили.
Климов рассмеялся и, тяжело ступая по скрипучему паркету, прошел в комнату и уселся верхом на стул.
— Оставили, Николай. К сожалению, оставили.
— Смотри, Мишка, Василий Васильевич сидит на стуле точно как батя.
— Сядь и ты так. Кто тебе мешает? — Лавров сердито посмотрел на товарища.
Климов расстелил на столе карту района. Долго прихлопывал по ней большими ладонями, выравнивая сгибы. Откашлялся и начал говорить. Рассказал о появлении неизвестной банды налетчиков. О том, почему пришли к выводу, что бандитов возглавляет Серый. О его коварстве и жестокости. О жертвах. О точности полученной информации и тем не менее неудачных засадах.
Ребята слушали внимательно и не перебивали. Панин то и дело вскакивал, смотрел карту, переживая неудачи районного уголовного розыска, кряхтел и тряс рыжими вихрами. Лавров сидел неподвижно, с отсутствующим выражением на лице и лишь иногда косился на карту.
— Вот такие дела, — Климов облокотился на стол и поочередно посмотрел на ребят, — следовательно, ваши задачи следующие. Стать своими людьми в «Трех ступеньках». Выяснить, кто стоит за Серым. Предоставить мне возможность взять его с поличным или найти иные доказательства его преступной деятельности. И... — Климов замолчал и перевел дух.
— Обнаружить канал, по которому Серый получает информацию о работе вашего отдела, — тихо сказал Лавров и пнул ногой товарища, который уже было выговорил слово «предатель».
— Да, канал, — пробормотал Климов, отворачиваясь. И он в который уже раз стал вглядываться в лица сотрудников отдела. Память услужливо подсовывала их по одному, давала возможность заглянуть в глаза, но не могла ответить на вопрос. Кто?
Рядом раздался какой-то треск, и Климов вернулся к действительности. Видимо, это был звук затрещины, так как Панин стоял со стулом в руках, его щека и ухо наливались вишневым соком.
Лавров по-девичьи взмахнул длинными ресницами, чуть улыбнулся и сказал:
— Николай интересуется, есть у вас предложения по вводу нас в окружение Серого?
— Есть отличная версия, — но только для одного. — Климов посмотрел на ухо Панина и еле сдержал улыбку. — Для Николая. Ты, Лавров, для моей версии фотокарточкой не вышел. Тебе придется влезть самому, — Климов говорил, а сам думал о другом. Как убедить ребят быть осторожными? Как объяснить, что риск надо свести к минимуму? Что они, ребята, очень нужны живые. Он вынул трубку и стал закуривать.
— Можно посмотреть, Василий Васильевич? — Панин смотрел на трубку, сдвинув белесые ниточки бровей. — Та самая? Да?
— Та самая, — Климов протянул трубку. — Смотри и слушай. — Он встал и, заложив руки за спину, стал расхаживать по комнате. — Сейчас стране трудно. Очень трудно, Николай. Новая экономическая политика помогает встать на ноги. Не умереть от голода. Не хватает денег. Не хватает хлеба. Специалистов. Машин. Всего не хватает, и везде идет бой. — Климов замолчал и посмотрел на притихших и удивленных ребят. — Не хватает людей и знаний. Я плохой начальник уголовного розыска, а оратор — еще хуже. Ты должен понять это сам, — он смешался и пояснил: — Понять не то, что я плохой оратор, а что именно я тебе втолковываю. Самая большая ценность, какая есть сейчас у большевиков, — это люди. Это ты, Николай. Такие, как ты, необходимы большевикам. Абсолютно необходимы. Ты важнее, чем валюта, чем хлеб, чем машины и все прочее. Ты являешься хранителем этой ценности и не имеешь права ею распоряжаться. Она принадлежит партии и народу. Ты выполняешь специальное задание партии, и непременным условием этого задания является сохранение Николая Панина. — Климов тяжело перевел дух и вполголоса добавил:
— Еще существую я. С сегодняшнего дня бывший боевой командир и большевик Василий Климов в твоих руках. Если ты ошибешься, то все, что я в жизни сделал стоящего, будет зачеркнуто. Раз и навсегда. Тебя мне не простят. Никто. И я сам не прощу. — Климов подошел к Лаврову и обнял его за худые плечи. — Вам будет трудно. Чужой мир, чужой язык и обычаи. Много плохих людей.
Лавров прижался к руке Климова и сказал:
— Сделаем, Василий Васильевич. Можете не сомневаться. В наши с Николаем планы входит долгая жизнь. До самого коммунизма, — он встал, вынул из кармана конверт и протянул Климову. — Наши удостоверения и прочие документы. Комсомольские билеты оставили дома. И это еще. — Лавров положил на стол наган. — Нельзя оставлять. Николай, где твоя пушка?
Панин молча положил на стол наган, высыпал горсть патронов и расставил их аккуратным рядком.
Климов вынул из кармана небольшой новенький маузер и протянул его Лаврову:
— Обращаться умеешь?
Ребята как завороженные смотрели на заграничный пистолет.
— Бери, Лавров. Тебе можно иметь. Это не наган, спрячешь — и порядок. А тебе, Николай, никак нельзя. Тебе по моей версии пистолет иметь невозможно. Ты его и видеть-то никогда не видел.
Панин с завистью смотрел на блестящее оружие, потом решительно взял маузер, положил в карман и сделал шаг назад.
— Отдам. Честное комсомольское, отдам. Как будем выходить из дома, так и отдам.
Климов посмотрел на покрасневшего Панина и подумал: «Эх, играть тебе в солдатики и в казаки- разбойники», а вслух сказал:
— Хватит баловаться, ребята. — Климов встал и одернул пиджак. — Сидите здесь. Пока на улицу не вылезайте. Завтра принесу документы, и начнем ввод Панина. А ты, — он повернулся к Лаврову, — думай, как влезать будешь.
— Я уже кое-что придумал, Василий Васильевич.
— Завтра обсудим. — Климов пошел к двери, на пороге остановился и посмотрел на ребят. Рыжая и черная головы склонились над словарем. Он махнул рукой и вышел на лестницу.
С тех пор прошло больше месяца. Панина ввели в воровскую среду по версии Климова. Лавров вошел сам. Сделал он это так быстро и ловко, что Климов только ахнул, когда на очередной встрече Панин, блестя хитрыми глазами, сказал:
— Михаил прийти не может, бражничает с Серым. Лучшие друзья, водой не разольешь.
Потом началось ожидание. Через несколько дней раздался телефонный звонок.
— Сегодня ночью. Ювелирный магазин на Житной, — сказал Панин и повесил трубку.
Климов назначил на вечер совещание и, когда все собрались, объявил:
— Сейчас идем в засаду. Домой прошу никого не заходить и без моего разрешения никуда не отлучаться, в отделе остается один Зайцев.
Серый оказался хитрее. Видимо, его наводчик был у магазина и видел, как подъехали сотрудники уголовного розыска, так как налетчики не явились. На следующий день Панин рассказал, что Серый ходит злой как черт. Избил своего подручного.
Климов посмотрел на часы и телефон.
Часы тикают. Телефон молчит.
Вчера Серый пришел в засаду. Потерял двух человек и ушел. Дьявольский нюх у этого налетчика.
