– Я не женат.
Священник, казалось, смутился.
– В таком случае…
– Я здесь потому, что несколько лет назад к услугам клиники обращалась моя сестра.
– А! Вот как! Ваша сестра! И это было успешное путешествие?
– Да. У нее родился прекрасный мальчик.
Услышав столь приятную новость, Азетти улыбнулся и кивнул, но улыбка тотчас погасла, и он, помрачнев, спросил:
– В таком случае я не понимаю, почему вы здесь.
– Сестра умерла в ноябре.
– Примите мои соболезнования, – пробормотал священник. – А как же малыш? Полагаю, он со своим отцом или с вами?
– Отца не было, – покачал головой Ласситер. – Сестра растила ребенка одна, мальчик тоже умер. Их убили.
Азетти отвернулся. Немного помолчав, он спросил:
– И как это произошло?
– Кто-то убил их во сне, а затем сжег дом.
Азетти долго молчал. Он отрезал еще кусок хлеба, обмакнул его в вино и наконец спросил:
– Что привело вас сюда?
– Убийца был итальянцем. Не думаю, что сестра его знала. А затем…
Священник встал из-за стола и начал расхаживать по комнате. Создавалось впечатление, что на ум ему пришла весьма опасная мысль.
– Так вы сказали – мальчик? – прервал он Ласситера. Тот кивнул, не сводя глаз с Азетти. – Интересно.
– Что?
– Интересно, какой процедуре подверглась ваша сестра. Их было несколько. Впрочем, вы этого скорее всего не знаете.
– Я знаю, что был донор. Они называют это…
– Донорским ооцитом, – закончил Азетти так, словно речь шла о смертельной болезни.
Некоторое время он продолжал расхаживать, но потом остановился и, почесав в затылке, посмотрел на Ласситера.
– Но такие вещи случаются, – сказал он. – Кругом столько насилия. Особенно в США. Ваша сестра жила в большом городе. Сейчас ведь сложные времена.
– Вы совершенно правы, – кивнул Ласситер. – Насилия действительно очень много, но мои сестра и племянник оказались не единственными.
– Что вы хотите сказать?
– Другой мальчик был убит в Праге. Примерно в то же время и при аналогичных обстоятельствах. Еще один в Лондоне. В Канаде. Рио. И только Богу известно, где еще. И я здесь потому, что все они были зачаты в клинике Барези.
Священник рухнул на стул, уронил голову и закрыл глаза. Он долго молчал, и в наступившей тишине Ласситер услышал, что на улице начался дождь. Наконец Азетти тщательно сложил ладони, коснулся лбом пальцев и что-то пробормотал. Его лица почти не было видно, а подбородок опустился на грудь. Ласситер ничего не понял.
– Что? – спросил он.
– Такова воля Божья! – воскликнул священник. Твердо возложив ладони на стол, он посмотрел на Ласситера. У него были невидящие, уставленные в пустоту глаза. – А может быть, и нет! – выкрикнул он.
– Святой отец…
– Я ничем не могу вам помочь, – отворачиваясь, сказал Азетти.
– А по-моему, можете!
– Нет!
– Значит, вы обрекаете на смерть и других детей?
Глаза Азетти наполнились слезами.
– Вы не понимаете, – произнес он, глубоко вздохнув, чтобы взять себя в руки. – Тайна исповеди священна. То, что сказано, сокрыто вовеки. Или, во всяком случае, должно быть сокрыто вовеки.
– Что значит «должно быть»?
Священник лишь покачал головой.
– Так вы знаете, кто за этим стоит?
– Нет, – ответил Азетти, и Ласситер понял, что он не лжет. – Я не знаю. Даю вам слово. Но должен сказать, что каждый очередной этап жизни Барези подводил к тому, что вы разыскиваете. Его научные изыскания, религиозные увлечения, работа в клинике – все вело к одной цели.
Священник еще раз глубоко вздохнул и умолк.
– И это все?
– Все, что я вправе сказать.
– Что же, благодарю за содействие, – саркастически произнес Ласситер. – Я запомню ваши слова. И когда одна из матерей спросит меня, почему ее сыну перерезали горло, я скажу ей о вашем обете и что это – принципиальный вопрос. Уверен, она все поймет правильно.
Он схватил пальто и поднялся на ноги.
– Подождите, – прошептал священник. – Есть еще кое-что.
Прежде чем Ласситер успел открыть рот, Азетти скрылся в соседней комнате. Было слышно, как он роется в бумагах. Наконец послышался звук задвигаемого ящика, и священник вернулся.
– Вот. – Он сунул в руки американца письмо.
– Что это?
– Барези прислал мне его из больницы за несколько дней до смерти. Надеюсь, что здесь вы найдете ответ.
Ласситер посмотрел на три листка коричневой бумаги.
Где-то прямо над головой зазвонил колокол. Азетти взглянул на часы.
– До восьми я принимаю исповеди. Если вы вернетесь, я переведу вам это письмо.
– Не могли бы вы просто…
– Нет, не могу, – покачал головой Азетти. – Монтекастелло – маленький город, и моя паства уже выстроилась у исповедальни в очередь.
– Святой отец…
– Дело ждало тысячу лет и может подождать еще немного.
Глава 28
Ласситеру надо было подумать или, скорее, отключиться от мыслей. Священник пытался ему что-то сообщить, не нарушая тайны исповеди. Что-то о тех разных масках, которые носил Барези, и о том, как они в итоге слились в одну. Но в этом не было никакого смысла – Ласситер его просто не видел.
Однако сейчас он в первую очередь нуждался в хорошей пробежке. Он всегда так поступал, когда сталкивался с задачей, которую не мог решить. В таких случаях он бежал, как бы включив нейтральную передачу, чтобы мозг работал на холостом ходу. И довольно часто решение проблемы являлось к нему как нечаянный дар.
Но в Монтекастелло Джо не собирался бегать. Во-первых, чтобы покрыть приемлемое расстояние, придется обежать город несколько раз. Во-вторых, булыжная мостовая – смерть для голеностопа даже в сухую погоду. И в-третьих, в лабиринте кривых узких улочек установить и тем более удержать нужный темп невозможно. Что же касается ведущей из городка дороги, то никакие силы не могли бы заставить Ласситера пуститься по ней бегом. Гораздо проще сразу броситься со скалы в пропасть.
К счастью, оставался другой, почти такой же хороший, как бег, вариант. Ласситер сел в автомобиль и выехал из города в направлении Сполето, стараясь ни о чем не думать и надеясь, что ответ на поставленную задачу явится к нему сам собой. Езда в автомобиле тоже иногда помогала, хотя как способ
