прямоугольником для плясок-танцев. Посетителей было немного. Посторонних посетителей. Те, кто нужно, сидели за П-образным столом и ужинали. Ритуал.
Несколько голов повернулись в направлении зашедшего дуэта. Стас узнал недоструганного Буратино, парнишку в костюмчике, Гамида. Гамид удивленно вскинул брови-сабли и опустил руку со стаканом. Заметив пустующий стул рядом с Пашей Михайловым, авторитетом — крестным отцом. Костя пересек зал и, бесцеремонно оттолкнув двух вставших у него на пути быков, упал на свободное место. Стул стоял в основании буквы «П», как раз напротив сидевшего во главе стола хозяина.
— О, — узнал Гамид бывшего недруга, — Костик. Чего хотел?
— Кто это? — Шкафообразный Паша с пудовым крестом на груди чуть повернулся к бригадиру.
— Так, пристебай местный, Костя Синицкий, а это его корешок, Стасик Малахов, — кивнул Гамид на стоящего у стеклянных дверей зала Стаса. — Эй, Стасик! Ты зачем в ментуру побежал? Белено же было не беспокоить.
К Косте тем временем подошли отодвинутые им качки и пристроились по бокам, зажав в «клещи».
— Чего ему надо? — Паша нацепил на вилку маринованный огурец и отправил в рот.
— Неувязочка, — вполголоса ответил Костя. — Твои ребятки погорячились. Вот это, — указал он большим пальцем на Стаса, — мой человек. Он платит мне.
— Да? — безразлично спросил авторитет. — И кто ты у нас такой? Что за Рембо?
— Он контуженный, Паша, в Афгане малость повредился, не обращай внимания.
— Гамид налил рюмку. — Костик, ты там ларек на проспекте видел? Значками торгует. Сходи купи самый большой, самый белый. С надписью «Мудак». Повесь и не приставай к нормальным людям. Эй, Макс! Выведи товарища, он пьяный.
Один из быков схватил Костю за шиворот, намереваясь оторвать от стула и спустить с лестницы, но вдруг замер, увидев жест Михайлова.
На фарфоровую тарелку, где только что нежился последний маринованный огурчик, с мелодичным звоном упало маленькое колечко. Закрутилось-завертелось и, сделав финальный оборот, замерло в центре.
— Ой, колечко, — благодушно улыбнулся один из качков.
Паша, однако, не улыбался. Он опустил вилку, вытер губы салфеткой, причем сделал это по возможности плавно и медленно, не отрывая взгляда от колечка. Затем так же медленно и осторожно поднял глаза на Костю.
— А где остальное?
Костя вытащил руку из кармана и, не разжимая кулака, поставил рядом с тарелочкой рифленую, темно-зеленую «лимонку».
— Боевая? — уточнил Паша.
— А то. «Ф-1». Радиус поражения — двести метров. Эй, Стас! Вали в машину и сиди там. Я сейчас! Договорюсь пока.
Стас, не видевший происходящего, покинул зал. Костя второй рукой подцепил колечко и, размахнувшись, швырнул в приоткрытое окно.
— Так спокойней. Я вижу, ты знаток в оружии. Устройство этой штучки знаешь? Я отпускаю вот эту скобку и через четыре секунды мы всей семьей разлетаемся по стенкам. Лично мне такой вариант до глубокой задницы, ведь я контуженный. Верно, Гамид?
Несколько человек, въехав в ситуацию, поспешили на выход.
— Руки у меня, кстати, не железные, — продолжал Костя. — Немеют. Долго скобку я держать не смогу, а перекладывать опасно, поэтому время у нас ограничено. Ну, а если потасовка начнется, сам понимаешь…
Паша жестом велел бойцам отойти от Кости.
— А ты, парнишка, не динамишь? Может, в твоей машинке карамель вместо заряда?
— А ты проверь.
— Ну, и что тебе надо?
— Я ж сказал. Вы ошиблись адресом.
— Слышь, кореш, мы ж тебя завтра на кусочки нашинкуем, — с ненавистью прошипел сидящий рядом с авторитетом Гамид.
— Ты, джигит, сначала доживи до завтра. А если доживешь, сходи на проспект, там ларек есть, значками торгует. Купи такой большой, белый. С надписью «Везучий мудак». Повесь и радуйся. Я так вижу, что базар не получается.
— Погоди, погоди. — Паша растопырил пальцы. — Сейчас все уладим. Гамид, не пыхти. Гера, вы вчера «крышу» ставили? Не надо больше к ним ходить. Они рассчитались. Ну вот, доволен? Только помни, сегодня — это сегодня, а завтра
— это завтра.
— Так я могу абонемент на полгода выписать. Паша неожиданно громко и благодушно расхохотался.
— Люблю безголовых. Ладно, корешок, никто твоего дружбана не тронет. Эй,
— Михайлов посмотрел на своих, — учитесь, как разбираться надо. Лихой ты парнишка, а лихость уважения заслуживает. Но ты не думай, что я твоей машинки приссал, я тоже контуженный. Этак все бы с гранатами в кабаки на разборки ходили. Ума большого не надо. Но ты мне понравился. Только давай уж до конца пойдем. Чтоб все по понятиям. Если твоя «лимонка» настоящая — базара нет. А если фуфло тряпичное — извини. Идет?
Костя хмуро улыбнулся:
— Идет. Поехали.
Рука потихоньку немела.
— Гера, съезди с парнишкой, проветрись. Но поосторожней там.
Костя встал из-за стола и, не сказав больше ни слова, направился к выходу. Гера и Буратино двинулись за ним.
Вместе с Герой Костя сел в машину Стаса. Буратино пристроился в хвост на «семерке». Гера осторожно поглядывал на уже посиневшую кисть Константина. Что у этого контуженного в башке? — Быстрей, Стас. Гони к железной дороге, там насыпь.
Стас и так мчался на пятой передаче. Проскочил переезд, свернул на грунтовку, тянущуюся вдоль железки и вновь набрал обороты. Костя велел остановиться где-то через километр. Оглядевшись и прикинув, что до ближайшего строения всяко больше двухсот метров, он сказал:
— Пошли.
Взбежав на насыпь, он посмотрел по сторонам, убедившись, что собаководов, влюбленных и просто прохожих на пустыре не наблюдается, размахнулся и Швырнул гранату в поле. Посоветовав военным наблюдателям поступить точно так же, скатился за насыпь. Карамель все-таки.
Те, правда, по Костиному падению догадались, что машинка на ходу. Взрыв заложил уши, никто не услышал свиста промчавшихся над головой осколков. «А род подумал — ученья идут».
Костя встал с насыпи, отряхнулся.
— Как машинка? Хотите — повторю?
Буратино, потирая ухо, пошел заводить «семерку».
— Ты Бэтмена из себя не строй, — зло посмотрел на Костю Гера. — Паша завтра протрезвеет, тогда и разберется по существу. Это он по-пьяни любит в благородство играть. А гранаты и у нас имеются. Захотим, через час от вашего корыта одни «дворники» останутся. А если не захотим, через месяц сами к нам прибежите под крылышко. Только ставочка уже поднимется. За борзоту. Долг платежом красен.
— Не пугай, не боюсь. Мы в долг у вас не брали. — Костя сел в машину. — Погнали, Стас. Минуты три ехали молча.
— Откуда у тебя граната? — наконец спросил обалдевший Стас.
— Сувенир армейский. Про запас.
— Может, зря ты это… Он, слышал, что сказал?
— Одно дело сказать, другое — сделать. Хоть уважать будут. А дали бы слабину — присосались бы,
