Я отрицательно покачала головой:
– Наоборот. Наверное, его нет дома. Ушел и забыл закрыть дверь. Надо обыскать квартиру.
От страха глаза у Насти стали размером в пол-лица.
– Надо, – упрямо повторила я, – другой возможности у нас не будет.
Держась за руки, мы поднялись по лестнице и приблизились к двери. За ней по-прежнему не раздавалось ни звука. Я осторожно приоткрыла дверь еще шире и скользнула в темную прихожую. Позади себя я слышала взволнованное дыхание Насти. Вдруг я наступила на что-то мягкое и пушистое, оно задвигалось у меня под ногой, и, закричав от ужаса, я стала падать. Зацепившись по дороге за какую-то этажерку, я с жутким грохотом свалилась на пол. Некоторое время я лежала с закрытыми глазами, оцепенев от страха, и даже не чувствовала, как в бок впивается что-то острое. «Вот сейчас он ка-ак выйдет!» – вертелась в голове мысль. Однако никто не выходил.
Значит, Краснянского действительно нет дома. Я немного успокоилась. Настя по-прежнему стояла около двери – я слышала ее частое дыхание.
– Включи свет, – прошептала я.
Тусклая лампочка осветила узкий коридор и жуткий разгром, царивший в нем. Было ясно, что одно мое падение никак не могло стать причиной подобного беспорядка. Тумбочка раскрыта, а все ее содержимое – коробки с разнообразными мужскими ботинками, крема для обуви, бархотки – свалено в кучу. Я увидела большой пушистый тапок в виде розового зайца и поняла, что именно об него я и споткнулась при входе. Впрочем, в таком бардаке я бы растянулась в любом случае, хотя бы наткнувшись вон на тот железный рожок для обуви.
– Боже мой! – воскликнула Настя, а поскольку она по-прежнему старалась говорить шепотом, то это у нее получилось как-то уж слишком благоговейно.
Я поднялась на ноги. Осторожно обходя лежащие на полу предметы, я дошла до единственной комнаты в квартире, и при взгляде на нее у меня вырвалось точно такое же восклицание:
– Боже мой!
Мне понадобилось несколько минут, чтобы разглядеть все детали открывшейся картины. В комнате царил такой же разгром, как и в прихожей. Неизвестная рука не пощадила ничего, даже цветочный горшок с чахлым алоэ был выпотрошен прямо на старенькое пианино. Лишь каким-то чудом на журнальном столике уцелели бутылка шампанского и коробка конфет, но осколки хрустальных фужеров валялись на полу. Признаюсь, что, предлагая обыскать квартиру Краснянского, я вовсе не имела в виду столь радикальные действия. Человек, сотворивший подобное, настроен весьма решительно. Неужели у нас с Настей появился конкурент? И кто бы это мог быть? Другая обманутая соискательница? А может быть, это дело рук самого красавчика?
Позади меня раздался сдавленный крик. Я обернулась и увидела, как около кухни Настя медленно оседает на пол. Подхватив подругу, я проследила за ее взглядом и чуть сама не рухнула во второй раз. Около плиты, странно подвернув под себя руку, лицом кверху лежал мужчина. Не было сомнения, что это тот самый человек, с которым чуть больше часа назад у меня состоялось собеседование. Под головой Арнольда Борисовича растеклась небольшая красная лужица. И хотя раньше мне доводилось видеть не так уж много покойников, я мгновенно поняла, что перед нами не раненый человек, а именно труп.
– Пойдем-ка отсюда. – Я потащила Настю к выходу.
Резкий звонок в дверь заставил нас замереть на месте. Поймав полный ужаса взгляд подруги, я одними губами прошептала:
– В кладовку.
Тихо, как мышки, мы скользнули в тесный чулан, заставленный всякой ерундой. Я изо всех сил прижалась спиной к висящим на стене санкам, чтобы Настя смогла прикрыть дверь. И как раз вовремя: неизвестный гость, так же как и мы, решил войти без приглашения.
Из своего угла я слышала лишь осторожный перестук каблучков. Неужели это женщина?
– Рустам, ты дома? Это я, Света, – раздался ее голос.
Значит, на самом деле Краснянского зовут Рустам. Вернее, звали.
Прошло не больше минуты, как незнакомка опрометью бросилась из квартиры. Да уж, зрелище на кухне не из приятных.
– Мне удалось разглядеть ее в щель! – возбужденно зашептала Настя, едва мы выбрались из кладовки. – Симпатичная, темноволосая, одета в строгий серый костюм.
– Опознать сможешь? – суровым тоном следователя из советских кинофильмов спросила я.
– Наверное. Вот только зачем? Вряд ли она убийца. Скорее просто знакомая.
– Если просто знакомая, то в эту минуту она наверняка вызывает милицию. Так что нам надо побыстрее отсюда смываться. Не хватало еще, чтобы нас обвинили в убийстве, которого мы не совершали.
– А вот интересно, – Настя окинула взглядом бардак в комнате, – что здесь искали? Ты как думаешь?
– Наверное, деньги. Ведь у красавчика должна быть неплохая прибыль с его аферы.
– А знаешь, куда бы лично я спрятала деньги в этой квартире? – неожиданно хитро прищурилась подруга.
– Слушай, сейчас не до обыска. – Я нетерпеливо, как лошадь в стойле, переминалась с ноги на ногу. – Пойдем отсюда, пока не поздно.
Но Настя уже скользнула в комнату, села около допотопного пианино, полезла под клавиатуру, надавила там на что-то – и моему взору открылось струнное нутро инструмента. А в углу скромно стояла стеклянная банка с железной крышкой. Обыкновенная банка, грамм на семьсот, не больше. Доверху наполненная зелеными стодолларовыми купюрами.
– Ух ты! – только и смогла я выговорить.
– Спасибо, мама! – почему-то поблагодарила Настя. Она засунула находку в сумочку и устремилась вслед за мной к двери.
Нам посчастливилось выйти на улицу, никого не встретив по дороге. До самого метро мы не проронили ни слова. Отчасти потому, что задыхались от быстрого шага, почти переходящего в бег. С другой стороны, я совершенно не представляла себе, что можно сказать в такой ситуации. У меня в голове крутилось лишь одно: «Вот придем домой, пересчитаем деньги…» Что именно изменит этот подсчет, оставалось непонятным, но я упорно держалась за эту фразу, как утопающий за соломинку.
И только когда мы уже стояли на эскалаторе метро, я наклонилась к Насте и спросила:
– Слушай, а что это ты про маму говорила?
Она улыбнулась чуть дрожащими губами:
– Да меня мама в детстве заставляла ходить в музыкальную школу. Я, естественно, всячески старалась увильнуть от этого дела, а она приговаривала: «Вот вырастешь, еще мне спасибо скажешь». Честно говоря, умение играть Баха мне в жизни абсолютно не пригодилось. А вот что оказалось полезным – так это прятать дневник с двойкой или вызовом в школу внутрь пианино: там его родители никогда не находили. Вот и сегодня, когда я увидела эту разгромленную комнату, первая мысль была: я бы лично спрятала деньги именно туда. Потому что никому в голову не придет разбирать инструмент. Так что наконец настало то время, когда я могу искренне сказать маме спасибо!
Когда мы вошли в мою комнатенку, я тщательно, на два оборота ключа, заперла дверь.
– Слушай, нет ли у тебя чего-нибудь выпить? – попросила подруга. – Честно говоря, я никак до конца не отойду от случившегося.
Да уж, выпить не помешает. Я достала бутылочку шоколадного ликера, которая стоит в буфете уже второй год, и рюмки. Мы обе залпом выпили сладкую жидкость – и я почти сразу почувствовала, как приятное тепло разливается по телу, приводя нервы в порядок. Воспоминание о мертвом Краснянском уже не казалось таким страшным.
– Совсем другое дело, – словно бы прочитала мои мысли Настя. – Ну, теперь посмотрим, что нам удалось унести в качестве трофея.
Она вывалила содержимое банки на диван, и банкноты живописной кучкой разлетелись по пледу. Мне показалось, что их очень, очень много.
– Господи, сколько же тут? – выдохнула Настя.
И мы принялись в четыре руки пересчитывать наше богатство. Получилось восемь больших кучек и одна
