царскую резиденцию на холме, здешние непривычные дома темно-красного камня с узкими окнами, плавно закругляющимися поверху, многоголосые рынки, приземистые церкви и остатки римских акведуков. Несостоявшийся историк, обер-лейтенант помнил, что Армянское царство переживало свой недолгий расцвет – спустя десяток лет местных жителей ожидало очередное турецкое нашествие, разгром, утрата родного края и массовая эмиграция к северу, к горам Кавказа, под защиту воинственного царства Грузинского. Где сейчас, если мессиру фон Райхерту не изменяла память, правила женщина. Молодая царица Тамар, дочь и наследница умершего в 1184 году короля Георгия с непроизносимой фамилией Багратид. Любопытный складывается конклав вокруг Черного моря: с одной стороны – Склирена, самоуверенная императрица на троне дряхлеющей Византии, с другой – не менее упорная и мудрая девица в пограничной стране на восточном побережье. А что, если две незаурядные юные дамы, у подданных которых имеется общий враг – сельджуки, однажды сумеют договориться между собой?..
Германец настойчиво пытался вывести собеседника на разговор о загадках, сопутствовавших им в пути, но добился иного – Дугал вдруг заинтересовался новым титулованием германца, на каковое раньше не обращал внимания.
Майское солнышко карабкалось все выше по небосклону, начинало припекать, тени сделались резкими и синими, а густой воздух дрожал и переливался мельчайшими частицами пыли. Праздношатающиеся гуляки, не сговариваясь, свернули в прохладный дворик – где под аркой болтался глиняный кувшин, означавший таверну, а под ажурным переплетением молодой виноградной листвы выстроился с десяток столов. Здешняя кухня немногим отличалась от той, какой потчевали своих гостей содержатели трактиров в европейских городах. Разве что блюда были куда поострее, с обильным добавлением пряностей – все-таки через здешние края пролегала часть великого Шелкового Пути, соединяющего франкскую Европу, Византию и далекие, как мечта, страны Востока.
Зато местное вино было легким, сухим и кисловатым, лившимся в пересохшие после пыльных дорог Малой Азии гло?тки, как родниковая вода.
– М-да, ну и захолустье тебе досталось, – сочувственно поддакивал Мак-Лауд. – Правильно говорили – не будет с него никакого дохода, а хлопот – целая куча. Ну, правда, еще баронское достоинство с гербом впридачу. Каков герб-то, говоришь? Белый ворон в лазурном поле?.. Слушай, твоя баронская милость, как ты смотришь на то… – пауза, сочное чоканье толстостенных глиняных кружек, – твое здоровье… На то, чтобы продать свой грешный Мелвих?
– И кто его купит? – саркастически осведомился германец. Мысль избавиться от «подарочка» вспыхивала уже не раз, но беспомощно гасла под холодной водой аргумента: кто, будучи в здравом уме, захочет обзавестись такой собственностью?
– К примеру, я…
Мессир фон Райхерт поперхнулся очередным глотком и изумленно скосился на сидевшего напротив человека. Похоже, шотландец в кои веки не шутил, но говорил вполне серьезно.
– Ты?! Решил заделаться лендлордом на старости лет?
«Хотя Дугала можно понять: семейный человек, запасливо подыскивает уютное местечко, где провести остаток жизни… Продать ему это баронство, что ли? На кой оно мне сдалось?», – подумав так, Гунтер хмыкнул и перешел к практической стороне дела:
– Но ведь мы в военном походе. Как можно подтвердить и засвидетельствовать, что пожалованная мне собственность отошла другому человеку? Да и сколько может стоить поместье наподобие Мелвиха, хотя бы приблизительно?
– Н-ну, в год хозяева едва-едва наскребают с таких владений тридцать-сорок золотых шиллингов, – прищурившись, подсчитал Мак-Лауд. – Слышал поговорку: десятина церкви, треть в королевскую казну, остальное – на прожитье лорду с домочадцами, чтоб не прозябали в бедности?.. Устроит тебя шестьдесят золотых? Сделку нам охотно заверят в ставке Барбароссы, уж там наверняка отыщется стряпчий, который за малую мзду напишет грамоту на владение и привесит к ней печать. Ты же вроде как подданный Римской Империи?
– Вообще-то я присягал вашему принцу Эдварду… – припомнил германец, окончательно запутавшись в здешней ступенчатой системе вассалитета и собственном статусе. – Да, но за кем в этом случае остается титул «барона Мелвиха» – за мной или за тобой?
– Титул есть дарованная и не отторгаемая часть землевладения… – заунывно начал Дугал, глянул через плечо собеседника и чуть нахмурился. Раздраженно понизил голос: – Десяток таверн в городе, так нет, он непременно выберет именно ту, где ему совсем не рады.
Можно было не оглядываться, проверяя, и не переспрашивать – тяжелые приближающиеся шаги, шелест и потрескивание ломающейся под ногами соломы, которой в обилии засыпан двор, падающая наискосок черная тень. В последние дни Гунтер и его знакомцы почти не сталкивались с мессиром Ангерраном. С одной стороны, утратив доверие к попутчику, они невольно старались его избегать, с другой – старый рыцарь сам постоянно пропадал по своим загадочным делам. Мишель говорил, якобы несколько раз видел его в ставке Барбароссы, где мессира де Фуа принимали со всем уважением.
– Жаль, что наши райские деньки опять подходят к концу – через пару дней снова в седло, и марш-марш по побережью, навстречу Иерусалиму, – де Фуа грузно опустился на скрипнувшую скамью, махнул служанке – та без лишних расспросов грохнула на столешницу перед новым посетителем неизменный кувшин местного вина, тарелку с начиненными рубленым и обильно приправленным специями мясом лепешек и мисочку с крупными белыми семечками, сладкими на вкус – их тут щелкали все, от нищебродов до вельмож. – Прогуливаетесь? А где прекрасная леди Агнесса, что-то я давно не имел чести засвидетельствовать ей свое почтение? Должно быть, ей нелегко дались тяготы долгого пути… После той роскоши, к которой она привыкла с рождения – и вдруг такая фатальная перемена обстоятельств! Ну да ничего, полагаю, в Тире мессир Конрад будет рад предоставить нашей госпоже такое жилище и такую жизнь, каких она заслуживает. Уверен, она сумеет по достоинству оценить тех, кто позаботится о ней. А самое главное – в замке маркграфа Монферратского леди Агнесса окажется в полной безопасности. Чем скорее мы туда доберемся, тем будет лучше для всех нас. А для нее – в особенности.
– Со мной она и сейчас в полной безопасности, – коротко и зло буркнул шотландец. Его собеседник неторопливо пригубил вина из кружки, довольно крякнул и только после этого согласно кивнул:
– Конечно-конечно, кто бы сомневался. Однако дворцовые покои кажутся мне более подобающим местом для такой дамы, нежели кочующий военный лагерь… и общество человека, чья судьба целиком и полностью зависит от прихотей удачи и благосклонности его покровителей.
Гунтер уже достаточно поднаторел в здешних нравах, чтобы сообразить: за прозвучавшими сейчас словами де Фуа, такими невинными и обыденными, кроется нечто иное. Нечто, касающееся прошлого Агнессы Мак-Лауд.
– Это ты к чему клонишь? – мрачность скотта внезапно сменилась нездоровым, наигранным весельем. Недоумевающий мессир фон Райхерт переводил взгляд с одного из сотрапезников на другого, всей шкурой чуя неладное, но не зная, как поступить. Вмешаться или промолчать, уповая на то, что Мак-Лауду известны правила здешних подковерных игр? – То мои дела с Конрадом тебе покоя не давали, теперь вдруг начал беспокоиться о моем будущем да заботиться о моей жене… Что, приглянулась Агнесса? Подружку себе сыщи да утешься. Или давно покладистой девицы не встречалось?
Последняя фраза сопровождалась откровенно глумливой ухмылкой. Германец в растерянности заерзал по скамье, мельком заметив, что на них начинают оглядываться прочие посетители таверны – как местные уроженцы, так и заглянувшие в трактир крестоносцы армии Барбароссы.
– Отчего ж не встречалось? Кто ищет, как говорится, всегда обретет, – взгляд ярко-голубых зрачков де Фуа остался совершенно безмятежным. – Я вот просто никак в толк не возьму, к чему тебе жена, когда в окрестных холмах полно овец? Поддержал бы традиции своего народа…
– А к чему тебе подружка, когда в Конье было навалом смазливых пленников? – не замедлил с ответом Дугал. – Я слышал, ты прикупил нескольких – за лошадью ходить, жаровню разжигать да держать свечку по ночам?
– Когда мне понадобиться подержать свечку, я непременно обращусь за твоей помощью.
– А что, без посторонней помощи твоя свечка уже не стоит?..
За соседним столом откровенно заржали. Слушателям, не разумеющим франкского наречия, вполголоса пересказывали суть речений, коими обменивались иноземцы.
