– Нет. Мне это от матери перешло. Ее за это преследовали, потом меня, пока я не попала на Заставу.
– Давай выпьем за твою редчайшую красоту, – предложил Семин, поднимая чашку. – Только на брудершафт.
– Это как?
– Вот так, – он согнул ее руку, сплетая со своей, и поднес дымящую чашечку к губам.
Они молча пили обжигающий чай маленькими глотками и смотрели друг на друга.
– Ты очень красивая, – проговорил Семин, плененный блеском глаз, в которых вспыхивали и угасали зеленые кошачьи искры. – В нашем мире никогда не было похожих на тебя.
– Ты мне тоже нравишься, Темочка, – ответила Страж и, освободив руку, отставила пустую чашку.
– Я уже не сожалею, что дал Касперу эту дурацкую клятву. Теперь она соединяет меня и с тобой, – Артем обнял ее за талию.
Во взгляде волшебницы сперва мелькнуло удивление, потом нечто похожее на озорство. Семин ощущал ее прохладное тело под тонким платьем и несколько мгновений боролся с искушением поцеловать ее. Искушение победило, и он страстно припал к приоткрытым губам.
– Все, хватит, – Ларса развела его руки, отошла и села на кровать. – Я очень устала, – пожаловалась она. – Обещай, что не будешь приставать ко мне.
– Приложу все усилия, – сказал Семин, устаиваясь рядом.
– А сейчас я буду спать, – Вей-Раста закинула ноги на постель и отодвинулась к стенке.
– И я постараюсь заняться тем же, – он расстегнул рубашку и лег на свободное место.
– Вот и старайся. А то, знаешь, чревато все это для тебя, – предупредила ведьмочка, повернулась на бок и закрыла глаза.
Артем тоже глаза закрыл. И сразу открыл. С одной стороны ему не давало покоя предостережения Каспера Скальпа, с другой – пленительная близость Вей-Расты. Он долго разглядывал ее светлое лицо, на котором розовым соблазном выделялись губы, еще влажные от поцелуя. Смотрел, как вздрагивают ее ресницы. И думал: «а что собственно случиться такого непоправимого, если взять и заключить ведьмочку в тесные объятия, остановить ее минутное возмущение поцелуем, а дальше…»
Он долго лежал, мучился каверзной и сладенькой идеей. Ворочался и посапывал. Закрывал глаза, чтобы скорее уснуть, и снова их открывал, чтобы еще раз взглянуть на красивое лицо, манившее невыносимо.
3
Пока Семин возлежал возле волшебницы и истязал себя некоторыми мыслями, господин Скальп был занят не менее сложным делом – он соблазнял кота Вову. Соблазнял он его огрызком сосиски. Поначалу Каспер сам удивлялся, как ему пришло в голову пожертвовать половину вкуснейшей сосиски столь придурковатому зверюге, то облизывавшему дырку в голове крокодильчика, то зыркавшему из-под стола желтыми лютыми глазищами. Видимо долгие годы службы на Заставе не огрубили сердце рыцаря. Честь, дружба и теплое расположение к товарищу, с которым была выпита ни одна стопка водки, были для него непустыми понятиями. Именно поэтому он и решил во чтобы то ни стало вскормить милиционера деликатесным продуктом.
– Вова, Вова, – став на четвереньки, позвал Скальп и протянул лакомство.
Кот Вовка поначалу смотрел на бывшего собутыльника с опаской, но потом, принюхавшись, повторно привыкнув к виду его ужасной рожи, сделал несколько шагов навстречу.
– Кушай, – с удивительной нежностью сказал рыцарь и положил на пол розовый огрызок.
Участковый приблизился и ковырнул съестное лапой. Для такого огромного котищи угощения здесь было на один зуб, но Володя все-таки решил откушать. И кушал он скромно, очень скромно, то ли растягивая удовольствие, то ли ожидая какой-нибудь подлости от небритого уродца, нависшего над ним, словно дремучая гора.
– Молодец! Ай, молодец! – хвалил Каспер милиционера, становясь на четвереньки.
– Мур-р-р, – ответил капитан Лыков и попятился под стол.
Вдруг он выронил остаток сосиски, выгнулся и зашипел. Черная шерсть встала торчком, глаза полыхнули безумными отсверками.
– Вова… Ты чего это? – поинтересовался Каспер. – Меня, друга своего не узнаешь?
Узнавал оборотень друга или нет, сказать трудно, но дело было совершенно не в этом. Капитан Лыков увидел, что пейзаж на фотообоях меняется, точно как прошлый раз, перед появлением крокодильчиков. Озеро будто осталось на месте, только это было совсем другое озеро, другие деревья росли возле него, и не было рядом дороги, и гор со снежными вершинами не было. Зато близко, возле круглой каменной площадки зашевелились кусты, там мелькнула чья-то фигура.
Предчувствуя кошачьим чутьем нечто нездоровое, Владимир попятился к тушке крокодильчика, оскалился и зашипел. Если бы у первого рыцаря глаза были в области ягодиц и ягодицы были свободны от брюк, то он мог бы видеть, как кусты беззвучно раздвинулись, и из них появилось существо с весьма комичной внешностью. Отчасти оно было похоже на птицу, поскольку имело небольшие крылышки. Отчасти – на зверя какого-то кошачьего вида, только покрупнее немаленького кота-милиционера. Вдобавок шерсти на его теле почти не наблюдалось, руки напоминали укороченные человеческие, ну а рожа… Рожа была вряд ли лучше, чем у самого Каспера Скальпа, только тупее и наглее.
– Эй, Вовка! Это же я, – продолжал увещать Каспер, залезая под стол. – Чего ты шыкаешь? Друг я твой! Два часа назад водку вместе пили. Ну, ну, хвостатый, не может же тебе так память отшибить, – он протянул руку, чтобы погладить оборотня между ушей, и не слышал ни шелестящих на ветру листьев по ту сторону портала, ни довольного сопения звероптицего существа, пробравшегося на кухню.
– Ах, ты Вовка… – рыцарь потянулся, чтобы поймать кота за холку и сердечно приласкать, но этому случиться было не суждено.
Существо из портала тихо подкралось ближе, несколько мгновений любовалось на покачивающийся зад Каспера, затем отпустило ему пинка. Не слишком сильного, но ощутимого. Такого, что Страж с перепуга боднул головой бутылки и припал к морде убиенного крокодильчика. В следующий миг рыцарь заорал горячие словосочетания, выкатился из-под стола и схватился за меч. Когда Скальп увидел перед собой крылатого югора, прирученного ведьмой Неульгиной, он опешил и издал звук похожий на утиное «кря». До Каспера даже не сразу дошло, что портал открылся и дорога к Заставе свободна. Вместо того чтобы посмотреть туда, где прежде была стена с фотообоями, он зарычал и с яростью кинулся к югору. Звероптицее существо с легкостью увернулось, вскочило на стол, сбрасывая посуду, прыгнуло и зацепилось на люстре и вылетело на балкон.
– Гулфик, петух ты лысый! – заорал первый рыцарь, потрясая мечом. – Я тебе этого не прощу! Я тебе!.. Потроха твои Неульгине отнесу!
Он бросился следом, не слыша, как на кухню вбежал Бурков, разбуженный звоном посуды и криками. Выскочив на балкон, Гулфика рыцарь обнаружил не сразу, поскольку звероптицый легко вскарабкался по стене и повис между четвертым и пятым этажом, с восторгом разглядывая незнакомую местность и пуская из носа розовые пузыри. Зато югора заметила Анна Сергеевна из соседней квартиры, имевшая обыкновение утром поливать цветки на балконе. Старушка сначала очень удивилась, потом вскрикнула, словно скромница при виде фаллоса, и упала в обморок, эффектно повиснув на перилах.
– Гулфик, по-доброму сюда иди! – Скальп опустил меч и жестоко пригрозил кулаком.
– И-хи-хи-хи! – югор ответил визгливым смехом, подражая голосу ведьмы-хозяйки. – Не приду! Хи-хи! Не приду!
– Ну, как знаешь, – немного унимаясь, сказал рыцарь. – Дверь сейчас закрою, и останешься здесь навсегда. Вместо Неульгины будешь другой чокнутой ведьме прислуживать, – он глянул краем глаза на Анну Сергеевну, красиво свисавшую с перил, вспомнил о Вей-Расте и со значительностью добавил: – А портал не работает. Вырубился портал к Христофо-Колумбовой матери. Хе-хе-хе, – передразнивая югора, Каспер рассмеялся, и тут до него дошло, что звероптицый мог явиться только через работающий портал.
Отдернув занавес, рыцарь влетел на кухню. Дорогу ему заслонила спина Буркова, который топтался по осколкам разбитой тарелки и созерцал чужеродный мир по ту сторону стены.
– Красиво, – сказал Сашка, кивнув на озерко и качающиеся ветви деревьев. – А ночью совсем другое тут показывали.
– Э-эх, – рыцарь Черепа и Розы схватился за затылок, смял пятерней клочковатые волосы. – Идти мне
