Макс, топтавшийся в углу возле двери, коротко тявкнул.
Держа обещание Буркову, Артем зашел в магазин и купил батон докторской колбасы: половину для себя, половину для Макса. Еще он взял упаковку куриных котлет, два десятка яиц и рубленные бараньи ребрышки. Всему этому, по мнению Семина, душа ненасытного сеттера должна была обрадоваться. А для собственной души Артем выбрал две бутылки водки «Меркурий» и большую банку маринованных груздей. «Пусть подавятся, сволочи, – рассудил он, – если снова кому взбредет объедать меня».
Скоро он вошел в подъезд собственного дома и поднялся на четвертый этаж. Отпер дверь и, опустив на пол ружье и пакет с провиантом, повелел Максу:
– Давай, друг! Ищи этих чертей!
Сеттер чихнул и побежал на кухню, волоча за собой поводок.
Семин неторопливо извлек ружье из чехла, зарядил его двумя патронами и двинулся следом за собакой.
На кухне оставалось все по-прежнему: неубранная со стола тарелка, посуда в мойке и на плите. Лишь неприятным напоминанием ночного кошмара служили темные знаки на обоях. Обретая спокойствие, даже некую уверенность, Семин отложил ружье и почесал Макса за ухом.
– Ну, псина? По твоему мнению все чисто? – спросил он, наблюдая за безмятежным поведением Сашкиной собаки.
Макс не ответил, стал передними ногами на табуретку возле мойки, стал принюхиваться, виляя хвостом.
– Пить хочешь. Водички, – догадался Артем, открыл дверку тумбочки, чтобы найти подходящую посуду. Открыл и обалдел: на нижней полке лежал тряпичный сверток с округлым предметом, которого – Семин готов был поклясться – здесь прежде никогда не было. Проживая без жены уже много месяцев, Артем в достатке изучил самые тайные уголки квартиры и в совершенстве знал, где скопилось больше пыли, куда завалилась любимая книга и где какая тряпка лежала. Неожиданная находка не то что слишком сильно напугала его, но ввела в состояние, которое он озвучил словами:
– Господи, блин! Ну, ни хрена же себе!
Боясь пошевелиться, Артем тупо разглядывал сверток, постепенно осознавая, что ткань откуда-то знакома ему. Он начал вспоминать, потянулся за сигаретой. Вспомнил. Из этой самой или очень похожей ткани – салатного шифона с цветами – было пошито платье его соседки, Анны Сергеевны. Семин поджег сигарету, глотнул горький дым и сполна утвердился в этой мысли. Потом, не рискуя касаться неведомого предмета руками, он взял ружье и стволом отбросил край тряпки. Пригляделся и увидел, что ее местами покрывают бурые пятна, напоминавшие засохшую кровь.
– Пришили старушку, – со скорбью констатировал Семин.
Уже не обращая внимания на Макса, начавшего поскуливать, царапать когтями пол и проявлять прочие признаки нетерпения, Артем гадал: голова соседки там лежит или менее разумная часть тела. Честно говоря, в своей квартире от Анны Сергеевны Артем не хотел иметь ничего. Он долго сражался между желанием развернуть сверток и любым способом избавиться от него, например, метнув с балкона в сторону детской песочницы. Нервно курил и зачем-то принюхивался, вдруг его сознание посетила рациональная идея. Артем встал, закинул ружье за плечо и направился к Анне Сергеевне, рассуждая так: если старуха мертва, то дверь она не откроет и со свертком придется что-то сделать ночью, а если дверь она откроет, то значит, бабуля вполне жива, и загадочный предмет можно освободить из тряпочки.
Семин долго нажимал на кнопку звонка, с надеждой прислушивался, приложив ухо к двери – в соседской квартире было мертвецки тихо.
– Плохие дела, – сказал Артем, ища сочувствия в теплых, понимающих глазах сеттера.
– Попробуем последний раз, – перевесив удобнее ружье, Семин снова нажал звонок. Выждал минуту, потом от души пнул три раза дверь и, понимая всю бесполезность стараний, рявкнул: – Открывай, старая ведьма!
Когда он был готов нанести заключительный удар по железной створке, сзади раздался очень знакомый голос, переходящий в визг:
– Гражданин Семин! Что вы себе позволяете?!
– Я?! – Семин круто повернулся и одеревенел: на лестничной клетке стояла Анна Сергеевна, полностью живая с булкой хлеба и пакетом кефира в сетке.
– И почему вы ломитесь в мою квартиру с ружьем?! А!.. – здесь Анну Сергеевну застигло ярчайшее озарение. – Вы решили свести со мной счеты! Вы! Убить меня хотите! Подлец! Бандит! Милиции-и-я-я!
– Тише! Уважаемая! Глубоко любимая! – Артем глотнул воздуха и снова открыл рот, подыскивая подходящие слова. Однако таковых не нашел и сказал первое пришедшее в голову: – Зашел справиться о вашем здоровье! Самим собой клянусь, не безразличны вы мне!
Теперь настала очередь Анны Сергеевны прийти в крайнее изумление.
– О моем здоровье? Надо же… – теперь она с перебоями подбирала слова, – о моем, значит. В двери мне ногами… С ружьем. Ружье зачем?
– Я с охоты возвращался, – нашелся Семин. – Зайцев под Машуком стрелял. Вот, Макс не даст соврать, – он с надеждой глянул на Сашкиного пса, и тот радостно закрутил хвостом. – Да, с охоты. Смотрю, ваша дверь – решил постучать. И повод у меня, – неожиданно вспомнил Семин, – Зелененькое с бежевыми цветами платье у вас не пропадало? – сказал и тут же осекся, подумав, что эта информация для нервной старушки была чрезвычайно лишней.
– Мое платье? С балкона кто-то украл. Так это… – Анна Сергеевна, снова разволновалась. Глаза ее полыхнули недобрым огнем, блеск которого многократно увеличили толстые стекла очков. – Где оно? Где мое платье?!
– Вы не пугайтесь, Анна Сергеевна. С одежкой полный порядок. Я ее у себя случайно обнаружил, – тут Семин допустил очередную ошибку: толкнул дверь с номером 34 и пустил старушку в свою квартиру.
– И где? – повторила соседка, заглядывая в комнату.
– Сюда, пожалуйста, – Семин шагнул на кухню.
Старушка вошла за ним и сразу увидела край, смятого платья на нижней полке тумбочки.
– Негодяй! Это вы его с балкона того! Воровски стащили! – она наклонилась, подняла платье вместе с тяжелым предметом, который оно скрывало, и водрузила на стол. – Украли, кастрюли свои заматывать…
Под салатным шифоном действительно пряталась кастрюля. Артем сразу узнал пятилитровую посудину марки «Лакор», должную покоиться в навесном шкафу.
– Черт, – пробормотал он, оттеснил ногой Макса и подошел к столу.
Анна Сергеевна окончательно размотала использованное не по назначению платье, запыхтела, готовая взорваться по причине ужасного состояния своего модельного прикида: помятости, расчлененности и больших бурых пятен. Потом она неосторожно шевельнула черпачком, увидела что-то всплывшее из мутно- зеленой жидкости и заорала:
– Василий! О, Василий! Святая Богородица!
– Что там? – Семин нетерпеливо наклонился над кастрюлей и тоже увидел: среди длинных распаренных листьев и кореньев появилась черная голова с туманно-белыми глазами. Скорее всего, старушка была права – в неаппетитном вареве плавала верхняя часть кота Васьки.
– Соболезную, – искренне сказал Артем. – Хороший был кот. Ласковый и не особо наглый.
Максим стал на задние лапы и с театральным трагизмом взвыл.
– Вы ответите за все… за все это, – севшим голосом прошипела старушка. – Теперь берегитесь!
Семин попытался объяснить ей, что вовсе не он украл и испачкал шифоновое платье, что не он отделил голову Василия от туловища, и конечно не он использовал ее для варки в фирменной, очень дорогой кастрюле. Артем попытался сказать старухе о полтергейсте, двух буйно-влюбленных духах, оккупировавших квартиру, о том, что его самого хотят убить, но старая ведьма не стала слушать – схватила со стола платье, завернула в него облезлую голову Васьки и ушла. В воздухе еще долго полыхала ее немая ярость.
Семин выгуливал Макса до позднего вечера. На небе давно появились звезды. Над черными свечами тополей поднялась луна, круглая и желтая, как лицо покойника. А гражданин Семин все ходил между длинными корпусами многоэтажек, поглядывал на освещенные окна и прислушивался к разговорам старушек на лавочках. Говорили о всякой ерунде: маленьких пенсиях, выросших ценах за
