Но рыдающая толстуха никого не интересовала.
В её плаче слышалось неизбывное отчаяние и усталость. И мечта, что однажды все издевки прекратятся, никто не тронет и не скажет ничего обидного. Но такие мечты не сбываются. Особенно если в тебе сто с лишним килограммов и с каждым днём прибавляется. Проще стоять и оплакивать свою беззащитность и одиночество…
И так её стало жалко, что Кукуня, не размышляя ни секунды, бросился в туннель – следом за отъехавшим поездом.
Кукуня проделывал такое не в первый раз – в третий. Но почему-то не боялся, хотя после второй попытки дал клятву, что никогда не будет рисковать. Только в самом крайнем случае. Например, чтобы спасти свою жизнь.
От набранной скорости всё сжалось в груди, и воображение нарисовало помидор, размазанный по стене тоннеля. К счастью, Кукуня быстро нагнал поезд – не успел испугаться как следует.
Изменив направление притяжения, Наблюдатель сделал заднюю стенку последнего вагона своим условным «полом». Чтобы не отстать, усилил гравитацию, но был готов в любой момент ослабить. Пока что получалось сохранять дистанцию между собой и поездом.
Ситуация была экстремальная, поэтому Кукуня отказался от невидимости – не до того!
Стены тоннеля пролетали мимо, снизу вверх, как будто его затягивало в чудовищный пылесос. Справа мелькали шпалы – Кукуня старался лететь так, чтобы держать в поле зрения третий рельс. Изоляция изоляцией, но поджариться тоже не хотелось. Восемьсот двадцать пять вольт – не шутка!
Догнал. Успел.
Ещё и двери не открылись, как Кукуня выскочил на платформу «Фрунзенской» и помчался с сумасшедшей скоростью к тому вагону, куда забросили сумку. Дежурная засвистела ему вслед.
Он успел в последнюю секунду, схватил «сокровище», прорвался сквозь закрывающиеся двери, пересёк платформу, двигаясь зигзагами и почти на четвереньках. Тяжело дыша, ввалился в вагон поезда, идущего в обратную сторону, до «Парка Культуры».
Сумку Кукуня прижимал к груди. Она была тяжёлая, и сквозь кожу выпирали острые углы книг.
Кто-то из пассажиров засмеялся, но Кукуне было наплевать. Он знал, как выглядит: всклокоченные волосы, выбившиеся из «хвоста», раскрасневшиеся щёки, куртка, задравшаяся куда-то на затылок – клоун, циркач!
Успокоился и вышел на «Парке Культуры» с гордым видом. Толстуха уже не плакала – просто стояла с грязными от потекшей туши щеками. Кукуня аккуратно положил сумку у её ног – и тут же вернулся в Слой невидимости.
Одни пассажиры решили, что он ушёл за колонну, другим показалось, что он направился к выходу... Вскоре о нём забыли. Всё внимание притянула охающая толстуха, которая вслух благодарила Господа и крутила головой, пытаясь понять, кто же так помог?
Пора было подниматься на потолок и продолжать наблюдение.
– Да ты у нас герой! – воскликнула Злата, вынырнув из-за колонны.
И добавила, убивая надежду на «а вдруг она только что подошла»:
– Что ж ты сразу не вмешался? Когда её обижали? Мог бы обойтись без полётов!
Голос у неё был колючий, словно щётка для чистки одежды.
Кукуня не сразу узнал коллегу. Вместо неизменной тёплой лыжной куртки на Злате было строгое тёмно- синее пальто, из-под которого выглядывал деловой костюм. Теперь её никак нельзя было спутать с парнем – разве что манеры остались прежними, да в выражении лица не было ни тени кокетства.
– Впечатляет! – цыкая языком, Злата обошла вокруг растерявшегося юноши. – И как я буду докладывать об этом Деду? Какими словами? Есть для всего этого специальное название? – и она очертила рукой условный круг, включив туда Кукуню, толстуху и колонны.
– Ты мне не поверишь, но я в первый раз… – промямлил Кукуня и покраснел, осознав, насколько неубедительно это звучит.
Прямо-таки эталон неубедительности.
– Что ж ты сразу спрятался? – едко поинтересовалась Злата. – Вручил бы лично! Она бы тебя отблагодарила!
Кукуня закусил нижнюю губу. Его узкое лицо, растерянное и немного глуповатое, стало упрямым.
– Я не должен показываться. Я не для того ей помог! – объяснил он.
Злата рассмеялась, беззлобно, но немного презрительно, и его это задело.
– Надоело тут сидеть! Я три года занимаюсь какой-то фигнёй, а тут выпал шанс... шанс сделать что-то хорошее! Что, делать добрые дела и помогать людям – неправильно? –запальчиво спросил Кукуня.
Злата улыбнулась, и ему показалось вдруг, что она его сейчас ударит.
– А мы тут, по-твоему, чем занимаемся? Деньги, что ли, зарабатываем? В общем, так: наблюдение отменяется. Дед начинает охоту на Беседника. Приманка есть. Загонщиком буду я. А ты – подстраховываешь. Начинаем сегодня в пятнадцать тридцать. На «Краснопресненской». Не опоздай!
Она хотела что-нибудь добавить. Например, слово «придурок». Но ограничилась коротким смешком. Потому что бесполезно.
А он и думать забыл про выволочку. Пусть ругают! Пусть издеваются! Он нужен Деду и будет работать в команде. Будет делать что-то по-настоящему полезное. В жизни Кукуни это было самым важным.
* * * 00:08 * * *
Самую важную правду о себе и своей жизни Варя узнала в женском туалете на втором этаже второго корпуса.
Произошло это на большой перемене, перед тестом по русскому. Источником правды стала одноклассница – коротконогая и неуклюжая Женька по прозвищу Колбаса.
Рейтинг «Вороны» неожиданно вырос: её не только пригласили вместе покурить в туалете, но даже угостили. А всё благодаря тому железобетонному спокойствию, с которым она выслушивала нотации в кабинете завуча.
– Мы берём на себя огромную ответственность! – заявила Майя Давидовна, расхаживая от окна до стола и обратно. – Вы должны понимать, к каким последствиям может привести наша доброта!
Благодаря приоткрытой двери её было хорошо слышно в коридоре. Любой желающий мог нечаянно заглянуть – и увидеть Варю. Преступница стояла, сцепив руки за спиной и уткнувшись взглядом в пол. Ни дать, ни взять заключённая в кабинете директора тюрьмы.
– Мы берём огромную ответственность! – в сотый раз повторила завуч. – Она – дурной пример, и если мы её простим, другие дети решат, что им всё можно!
Обращалась она к Деду, который сидел в гостевом кресле. Он отвечал тихо, так что из коридора не подслушать.
– Хорошо, что вы понимаете! – раздражённо воскликнула Майя Давидовна. – У вас будет много проблем с этим ребёнком! Особенно если вы не научитесь быть строже!
Услышав это грозное пророчество, Варя вздрогнула и прикусила губу, чтобы не расхохотаться. К счастью, никто не заметил. Кроме дяди.
– Мы приняли во внимание семейные обстоятельства, – сказала завуч. – Даём ей последнюю возможность. Испытательный срок! Пусть нагонит программу и сдаст письменные тесты по каждому предмету! По каждому!
Дядя уточнил, не повышая голоса.
За этот вопрос Варя простила ему и обыск, и допрос. На пару секунд он стал прежним, и в глазах заплясали знакомые чёртики.
– Нет! – взвилась завуч. – По физкультуре ничего писать не надо!
Слух о том, что Ворону оставляют, вмиг облетел старшие классы, да что там – весь лицей. Общественное мнение давно приговорило новенькую, и тут вдруг такое «чудо».
Но условия испытательного срока казались невыполнимыми.
