скорости движения ледника.
Лановски спорить не стал, он смотрел на Костаса невидящими глазами. Поглощенный какой-то идеей, он, казалось, забыл обо всем окружающем и, видно, погрузился в свой мир — мир математических уравнений и выкладок. Достав из кармана небольшой калькулятор, он направился в компьютерный центр, лихорадочно нажимая на клавиши и что-то нашептывая.
— Все его интересы устремлены в одном направлении, — сказал Костас.
— Оставь Лановски в покое, — произнес Джек. — Он талантливый математик и прекрасно дополняет нашу команду. Я бы не смог его заменить.
В это время к Марии подошел Джереми, и она подвела юношу к Джеку.
— Мы перевели надпись на той плите, что вам, Джек, передал Кангиа, — сообщил Джереми.
— Прекрасно. И что же это за надпись?
— Это западно-норвежское руническое письмо одиннадцатого столетия, весьма отличное от письма, которым пользовались в то время в Англии и Дании. В надписи говорится о викинге по имени Хальвдан.
— Знакомое имя, — заметил Джек. — Хальвдан служил гвардейцем при дворе византийского императора. — Он поднял боевой топор, лежавший у него на коленях, и протянул Джереми. — А теперь взгляните на эту надпись.
— Боже мой! — вскричал Джереми, потеряв присущую ему сдержанность. — Да это же подпись Хальвдана. Она идентична той, что он оставил на балюстраде Айя-Софии в Константинополе.
— Высокий бородатый блондин средних лет, — неожиданно вставил Костас. — Немного обгорел, но для своей тысячи лет выглядит хорошо. Он собирался в Вальхаллу, но до этой обители павших воинов не добрался.
— Вы о ком? — спросил Джереми.
— О Хальвдане, разумеется. Когда мы с Джеком добрались до замурованного в айсберге корабля, то увидели этого парня, лежавшего, можно сказать, в гробу. Его должны были сжечь на погребальном костре, но в это время корабль неожиданно провалился во внезапно открывшуюся расселину в леднике. Костер, конечно, погас, и потому Хальвдан лишь слегка обгорел. Полагаю, найденная доска с рунической надписью покоилась на груди этого малого.
К Джеку подошел один из членов команды судна и протянул лист бумаги. Джек прочел текст и уставился вдаль, его лицо осветила улыбка.
— Я так и предполагал, — наконец сказал он.
— Ты о чем? — спросил Костас.
— Перед тем как отправиться с тобой в айсберг, у меня возникло предчувствие, но вероятность была настолько мала, что я тут же отмел его и думать о нем забыл. Помнишь, по данным Дендрохронологической лаборатории ММУ, анализ пробы дерева, взятой из погребенного в айсберге корабля, показал, что дерево это срублено в 1040 году с погрешностью в несколько лет? А если верить сагам, Харальд Хардрада бежал из Константинополя в 1042 году.
— Ну и что?
— Так вот, перед тем как отправиться с тобой в айсберг, я, скажем так, на всякий случай попросил Дендрохронологическую лабораторию ММУ провести сравнение того куска древесины, о котором я только что говорил, с доской, которую, работая в бухте Золотой Рог, мы подняли со дна вместе с железной цепью. И вот ответ. — Джек развернул лист бумаги и показал Костасу. — Между этими двумя образцами полное сходство. В обоих случаях не только норвежский дуб, оба — от ствола одного и того же дерева.
— Поправь меня, если я ошибаюсь, — задумчиво произнес Костас, — но, по-моему, ты хочешь сказать, что корабль, на котором Харальд удрал из Константинополя вместе с любовницей и награбленными сокровищами, и есть тот самый, который мы с тобой видели в айсберге.
— Ты все правильно понял, — ответил Джек.
— Возможно, ты прав. В пользу твоей догадки говорит то, что корабль чинили. Доски настила носовой части палубы отличаются от других. Я поначалу решил, что корабль столкнулся с айсбергом, однако происхождение этой поломки могло быть иным. Возможно, корабль получил повреждение, когда, тайно покидая Константинополь, таранил бон в бухте Золотой Рог. Но если это один из кораблей Харальда, то где же награбленные сокровища?
— Сокровищ на корабле могло и не быть. Мы же не знаем точно, когда погиб этот корабль. Возможно, со времени бегства викингов прошло несколько лет. К тому же Хальвдан мог отправиться в Гренландию по собственному почину без Харальда Хардрада, который стал королем Норвегии и обосновался в Тронхейме, куда, вероятно, и забрал награбленные сокровища.
В это время послышался оглушительный грохот, донесшийся со стороны фьорда. От айсберга откололась еще одна гигантская глыба. Она пропала из виду, уйдя под воду, а затем тут же вынырнула, напоминая собой кита, всплывшего на поверхность, чтобы подышать воздухом.
— Айсберг продолжает распадаться, — сказал Маклауд. — До корабля викингов теперь не добраться. Если понадобится, мы проведем еще одно акустическое сканирование.
— В этом нет надобности, — сообщил Джек. — Находясь в айсберге, я сделал множество снимков. Их хватит для фотограмметрической реконструкции.
Он поднял с колен боевой топор и стал им вертеть, наблюдая, как на лезвии играют солнечные лучи.
— На топоре что-то написано, — заметил Маклауд.
— Мьелльнир, — ответил Джек. — Надпись на греческом языке, но слово это из скандинавского лексикона. Мьелльнир — боевой молот Тора, величайшего бога, который, как надеялись скандинавы, победит силы зла в последней битве перед концом мира. Поместив эту надпись на топоре, Хальвдан, видно, считал, что Тор поможет ему в бою, а под началом Харальда Хардрада он принимал участие во многих сражениях. Этот топор помог и нам с Костасом — не дал погибнуть. Видно, Тор покровительствует и нам.
— Кстати, находясь в айсберге, я тоже разжился оружием, — сказал Костас. Он полез в карман и достал кинжал с резьбой на рукояти. Кинжал заискрился на солнце, и Костаса обступили члены команды судна, находившиеся поблизости.
— Дайте взглянуть, — попросил Маклауд.
— На кинжале свастика, — заметил один из членов экипажа.
— И не только, — сказал Маклауд, рассматривая рукоятку кинжала. — Еще череп, а под ним скрещенные кости. Этот кинжал был собственностью эсэсовца.
— Немца? — последовало удивленное восклицание. — Но каким образом этот кинжал оказался на замурованном в айсберге корабле викингов?
Маклауд вернул кинжал Костасу и, взглянув на Джека, сказал:
— По-моему, пришло время рассказать экипажу о побывавшей в Гренландии экспедиции, организованной немцами.
В это время палуба неожиданно накренилась, посрамив систему дистанционного позиционирования, которой был оснащен «Морской странник II».
— Айсберг снова пришел в движение! — раздался взбудораженный голос. — Он раскачивается.
И в самом деле, айсберг раскачивался, продолжая преодолевать подводный порог и приводя в волнение море. С вершины сыпались зазубренные белые льдины, которые смешивались с темными донными отложениями, оторвавшимися при движении айсберга от порога и всплывавшими на поверхность. Но вот айсберг сошел с порога и горделиво направился в открытое море, держа путь к Новому Свету, чтобы растаять в Атлантике.
Хотя айсберг и являл собою величественную картину, Джек содрогнулся, вспомнив о своем заточении в айсберге, да и об ужасе, который он испытал, едва не разделив незавидную судьбу Хальвдана. Мрачные воспоминания Джека прервали подошедшие к нему Мария и Джереми.
— Вы так и не сообщили, что написано на плите, — обратившись к Джереми, сказал Джек.
— Сейчас сообщу. — Джереми достал из кармана миниатюрный компьютер, нажал на несколько клавиш и, прочистив горло, продолжил: — Текст поистине удивителен.
— Слушаю.
— Как я уже сообщил, надпись сделана на норвежском одиннадцатого столетия. В тексте говорится о
