указательным пальцем по шраму, тянувшемуся от глаза почти до самого подбородка.
Ужаснувшись видом Марии и заметив подходившего Локи, Костас взревел и внезапно бросился на врага. Но что он мог сделать со связанными руками? К тому же Локи оказался на редкость сильным. Применив полунельсон, он оторвал с пола грузного Костаса и едва не свернул тому шею.
— Отпусти его, Локи — произнес Петер Рекснис, и Джек, впервые услышавший его голос, уловил в нем восточноевропейский акцент. — Этот человек нам еще пригодится.
Локи отпустил Костаса, подчинившись отцу, и, усмехнувшись, отступил в темноту. Костас, потерев о плечо занывшую шею, проводил его гневным взглядом. В руке Петера Рексниса неожиданно блеснул «люгер». Нацелив пистолет на Марию и переведя взгляд на Костаса, Рекснис угрожающе произнес:
— Если вы и дальше станете делать глупости, то я прострелю вашей коллеге нош. Сперва только ноги. И она на ваших глазах будет визжать и истекать кровью. Вы меня поняли?
Костас не шелохнулся, а затем, увидев, с каким ужасом Мария смотрит на пистолет, угрюмо кивнул.
— Вот и хорошо, так-то лучше, — усмехнувшись, произнес Рекснис и, обратившись к Джеку, продолжил: — А вас я попрошу внимательно изучить фреску на стене.
Джек взглянул на Марию. Она кивнула и даже попыталась что-то сказать, но издала лишь нечленораздельное бурчание. Тогда Джек подошел к стене и стал рассматривать роспись.
Это была композиция из четырех отдельных частей, образующих повествовательную последовательность. Справа — морское сражение: многочисленные каноэ с экзотически одетыми воинами атакуют гребной корабль с квадратным парусом. Левее — бой в джунглях. Одни сражаются на земле, другие — стоя кто по колено, а кто по пояс в реке с быстрым течением. Река, похоже, подземная. Ее берега усеяны поверженными людьми. Кто побеждает — ясно. Победителей возглавляет мускулистый гигант, на лице — маска орла, на спине — крылья, на ногах — дополняющие принятое обличье длинные когти. Его воины в ягуаровых шкурах, в ушах — серьги, на груди — тяжелые ожерелья из жадеита, на руках и йогах — браслеты. Вооружены копьеметалками и щитами. Их противники — бородатые люди в шлемах, вооруженные мечами и… Джек вгляделся и обомлел. Да это же боевые топоры викингов! Он обернулся и вопросительно посмотрел на Марию. Она кивнула — вероятно, сумела ознакомиться с росписью.
Джек стал рассматривать фреску дальше. Левее — группа людей, по виду, захваченных в бою пленников. Один лежит на земле, другие стоят на коленях. Некоторые пленники в кандалах — вероятно, обращенные в рабство. Джек вспомнил о найденном в Ланс-о-Медоус скелете со странными шрамами на запястьях, позволявшими счесть, что этого человека долгое время держали закованным в кандалы. Возможно, он был рабом у тольтеков, а потом ему посчастливилось: он бежал и сумел каким-то образом добраться до Ланс-о-Медоус.
Наконец Джек стал рассматривать заключительную часть композиции. Массовая казнь людей, приносимых в жертву богам, сопровождающаяся небывалой жестокостью. На верху высокого храма с широкой лестницей — верховный жрец в маске бога-орла. Он выносит приговоры схваченным в бою пленникам. На нижних ступенях лестницы обреченным на смерть вырывают ногти. Несколькими ступенями выше один из пленников воздевает руки в мольбе о пощаде. На верху храма, на алтаре, другой жрец, вонзив нож в грудь своей жертве, извлекает сердце умерщвленного. Рядом, на жертвенном камне, — отрубленная голова только что казненного пленника. Да и вся лестница в отрубленных головах, которые катятся вниз, обагряя кровью ступени. В ритуале деятельно участвуют сами тольтеки. Три воина, собственноручно нанеся себе раны, приносят в жертву богам свою кровь. Три женщины в украшениях, с обритыми головами, готовы последовать их примеру и заняться кровопусканием. Другая женщина продевает сквозь отверстие в собственном языке нить, усеянную шипами. Такую же нить богато одетый воин пропускает себе сквозь пенис.
Рассмотрев фреску, Джек обернулся.
— Полюбовались? — спросил Петер Рекснис с самодовольной улыбкой. — Не правда ли, великолепная техника исполнения? А здание, в котором мы с вамп находимся, это храм, о котором никто не знает. Обосновавшись в этих краях, я потратил несколько лет на то, чтобы его отыскать. Знаете ли, прочесывать джунгли — дело нелегкое. А теперь взгляните на эту постройку посредине. Это священный сенот, один из многих в этих краях, но об этом тоже никто не знает. — Рекснис замолчал, прошелся по помещению, а затем, взглянув Джеку в глаза, сказал: — По имеющейся у нас информации, вы разыскиваете менору.
— Вам, вероятно, сообщил об этом отец О'Коннор, не выдержав ваших пыток?
— Ну что вы, разве мы палачи? Мы всего лишь члены фелага. Но О'Коннор был нам полезен, не отрицаю. Служа в Ватикане, он вел себя несколько опрометчиво, порой занимался делами, не относившимися к его служебным обязанностям. Так, он поступил крайне неосторожно, посетив арку Тита. Некое высокопоставленное лицо в Ватикане ставило нас в известность обо всех его действиях и подозрительных связях. — Рекснис кивнул на Марию и, заметив, что Джек усмехнулся, жестко добавил: — Информацией, которую я довел до вашего сведения, вам не воспользоваться, да и она несущественна. Просто я счел возможным пооткровенничать со своим ученым коллегой, археологом, как и я.
Джек нарочито оглянулся по сторонам и язвительно произнес:
— Кроме меня, здесь не видно ни одного археолога.
Рекснис пропустил реплику мимо ушей и продолжил:
— Мы слышали, что вы побывали в Гренландии. Конечно, мы и до этого знали о погребенном во льду корабле викингов. Об этом мне рассказал отец, побывавший в тридцатых годах в Гренландии с экспедицией, организованной «Наследием предков». Вам, конечно, известно, что мой отец вместе со своим напарником Кунцлем провалился в расселину, где они и обнаружили судно викингов, а на его палубе — каменную плиту с рунической надписью. Этот негодяй Кунцль присвоил плиту, а моего отца чуть не убил, отняв у него кинжал. К счастью, мой отец обладал фотографической памятью и сумел воспроизвести надпись, которую после войны нам перевел знаток старо-норвежского языка.
— Надеюсь, эта редкая память позволила вашему отцу запомнить лица невинных детей и женщин, которых он убил во время войны, и не давала ему спать по ночам.
— Не станем ворошить прошлое, тем более что вы его искажаете. Вернемся к предмету нашего разговора. Рассмотрев фреску, вы получили ясное представление не только об искусстве тольтеков, но и об одном из ярких событий в их жизни. Кстати, могу похвалиться тем, что я очистил эту фреску от наслоений собственными руками.
— Не сомневаюсь, вы взяли на себя этот труд из корыстных соображений. Хотите нажиться на этой фреске. Ваша деятельность незаконна, преступна.
На губах Петера Рексниса появилась неприятная, жесткая улыбка, исказившая лицо. Немного помолчав, он грозно сверкнул глазами и, посмотрев в темноту, щелкнул пальцами. Из темноты снова выступил Локи. Он подошел к Джеку и ударил того в грудь головой. Джек отшатнулся и презрительно произнес:
— Невелика удаль ударить человека со связанными руками.
Локи замахнулся, чтобы нанести новый удар, но его остановил Рекснис.
— Оставь. Он понятливый малый. Больше дерзить не станет.
Локи снова отступил в темноту, повинуясь отцу, как собака хозяину.
На лице Петера Рексниса, взявшего себя в руки, не осталось никаких признаков возбуждения, и он миролюбиво произнес:
— А теперь, мистер Ховард, пришло время узнать, зачем мы вас, собственно, сюда пригласили. Но прежде чем поставить перед вами маленькую задачу, взгляните на это. — Рекснис отодвинул деревянный щит от стены. — Здесь еще одна фреска. Она заслуживает самого пристального внимания.
Джек стал рассматривать роспись. На фреске — заключительная часть композиции: праздничная процессия, пустившаяся в путь от ступеней храма. Участники шествия — люди в ярких экзотических одеяниях и фантастические, дивные существа. Вот гигантская черепаха, из-под ее панциря выглядывает божок, опорожняющий сосуд с водой. Другой божок высовывается из-под панциря исполинского краба, потрясающего чудовищными клещами. Еще один божок восседает в пасти огромной змеи. Ягуар поедает человеческие сердца, рядом с ним крокодил. А вот музыканты: одни с барабанами, другие — с тыквенными трещотками. Над процессией — отрубленные головы на шестах, одни обтянуты только кожей, другие — со светлыми волосами и бородой. Впереди шествия — одетые в белое женщины с плоскими покатыми лбами и
