Делейни засмеялась.
– Не сдерживайся, расскажи, что ты думаешь на самом деле.
Ник повернулся к Делейни и спросил себя, что бы она сделала, скажи он ей правду. Он окинул взглядом ее белокурые волосы и большие карие глаза, изгибы бровей, розовые губы. В последнее время он много о чем думал – в частности, о вещах, которым никогда не суждено случиться и о которых лучше бы вообще не думать. Например, о том, каково это – просыпаться рядом с Делейни каждое утро, каждый день, год за годом, до конца жизни, и видеть, как ее волосы постепенно седеют.
– Я думаю, – проговорил он, – что старик сейчас должен быть очень доволен собой.
Делейни передала Нику кружку, потом взяла свою и подула на кофе.
– Почему тебе так кажется? Ведь Генри не хотел, чтобы мы с тобой были вместе.
Ник отпил кофе и почувствовал, как добавленное в напиток виски прожигает его аж до самого желудка. Ему нравилось это ощущение – оно напоминало о Делейни.
Он ненадолго задумался, стоит ли сказать Делейни правду, а потом решил: «А почему бы и нет?»
– Ошибаешься. Генри очень даже хотел, чтобы мы сошлись. Вот почему он сделал так, чтобы ты застряла в Трули. А вовсе не для того, чтобы составлять компанию матери. – Делейни нахмурилась, и Ник понял, что она ему не верит. – Можешь мне поверить.
– Пусть так, но зачем?
– Ты действительно хочешь это знать?
– Да.
– Ну хорошо. За несколько месяцев до своей смерти Генри предложил мне все. Он сказал, что ему придется оставить что-нибудь по мелочи Гвен, но все остальное он завешает мне, если я подарю ему внука. Тебя он был готов полностью вычеркнуть из завещания. – Ник выдержал паузу и добавил: – В ответ я послал его к черту.
– Но почему он хотел так поступить?
– Наверное, он рассудил, что сын-ублюдок все же лучше, чем никакого, а если у меня не будет детей, то вся эта бесценная кровь Шоу умрет вместе со мной.
Делейни покачала головой:
– Ну хорошо, пусть даже так, но какое отношение это имеет ко мне?
– Очень большое. – Ник взял Делейни за свободную руку и привлек к себе. – Это безумие, но из-за того, что произошло тогда на Энджел-Бич, Генри заключил, что я в тебя влюблен.
Ник погладил костяшки ее пальцев подушечкой своего большого пальца. Делейни всмотрелась в его лицо и отвела взгляд.
– Ты прав, это безумие.
Ник отпустил ее руку.
– Если ты не веришь мне, спроси Макса. Он все про это знает. Он составлял проект завещания.
– И все равно я не вижу во всем этом смысла. Генри привык делать все по-своему и не стал бы рисковать. Я имею в виду, вдруг бы я вышла замуж до того, как он умер? Он мог прожить еще много лет, а за это время я, к примеру, могла бы стать монашкой.
– Генри убил себя.
– Этого не может быть! – Делейни широко раскрыла глаза. – Он слишком себя любил, чтобы сделать такое. Ему нравилось чувствовать себя большой рыбой в маленьком пруду.
– Он умирал от рака предстательной железы, и ему оставалось жить всего несколько месяцев.
Делейни заморгала и невольно открыла рот.
– Мне никто об этом не говорил. – Она нахмурилась так, что брови сошлись на переносице, и нервно потерла шею. – Моя мать знает?
– Она знает про рак и про самоубийство.
– Почему же она мне не сказала?
– Не знаю, об этом тебе нужно спросить у нее самой.
– Все это кажется таким причудливым, за этим просматривается такое стремление управлять… И знаешь, чем дольше я об этом думаю, тем больше склоняюсь к мысли, что это очень похоже на Генри – он бы так и поступил.
– Для него цель всегда оправдывала средства и все имело свою цену. – Ник вернулся к камину. – Это завещание – его способ управлять всеми нами даже после того, как его не станет.
– Ты хочешь сказать, что он использовал меня, чтобы управлять тобой?
– Да.
– И ты его за это ненавидишь.
– Да. Он был настоящим сукиным сыном.
– Тогда я ничего не понимаю. – Делейни подошла и остановилась рядом с Ником. В ее голосе слышалась растерянность. – Почему ты сейчас здесь? Почему не избегаешь меня?
– Я пытался. – Ник поставил чашку на каминную полку и стал смотреть на огонь. – Но это не так легко. В
