– Иду домой.
Его улыбка исчезла.
– Ты здесь живешь?!
– Ага.
– Так ты лесбиянка?
Мей представила, как хохотала бы над этим вопросом Джорджина.
– А какое это имеет значение?
Хью пожал плечами:
– Грустно, если это так, но теперь мне понятна твоя агрессивность.
Обычно мужчины не вызывали у нее агрессии. Напротив, она их любила. Но только не таких, атлетического телосложения.
– То, что я груба, еще не означает, что я лесбиянка.
– Так все-таки ты лесбиянка или нет?
Мей колебалась.
– Нет.
– Это здорово. – Явно обрадовавшись, Хью снова улыбнулся. – Хочешь, пойдем выпьем чашечку кофе или кружечку пива?
Мей невесело рассмеялась.
– Приди в себя, – пробурчала она и, остановившись у края тротуара, стала ждать, когда машины притормозят.
– Да будет тебе известно, – крикнул ей вслед Хью, – я и так в себе, потому что никогда не имел отношения ко всем этим странностям и всегда был натуралом.
Мей с легкостью выкинула Хью из головы. Ей нужно было думать о более важных вещах, чем хоккеист с бычьей шеей. Круг ее друзей все больше редел. На прошлой неделе она попрощалась со своим давним приятелем и соседом Армандо Руисом. Она и не знала, что он подумывает об отъезде, пока однажды не увидела, как он грузит вещи в свой «шевроле». Он покинул Сиэтл и уехал в Лос-Анджелес. Уехал ради ярких огней и мечты стать вторым Руполом.[6]
Но у нее остается семья. У нее остаются Джорджина и Лекси. Пока ей их достаточно. Сейчас она довольна своей жизнью.
Джон открыл входную дверь и окинул Джорджину быстрым взглядом. Сейчас, в десять часов утра, она выглядела безукоризненно. Ее темные волосы были собраны в строгий пучок на затылке, в ушах поблескивали бриллиантовые сережки. На ней был деловой костюм, который прятал от посторонних глаз ложбинку между грудей и до коленей закрывал ноги.
– Принесла? – спросил Джон и отступил в сторону, пропуская ее в свой плавучий дом.
Когда Джорджина прошла вперед, он поднял руку и принюхался к своей подмышке. Нет, ничего, запах вполне нормальный. А все же, может, зря он не принял душ после пробежки? Может, стоит переодеться и снять спортивные шорты и крысино-серую майку?
– Да. – Джорджина остановилась в центре гостиной, и Джон закрыл входную дверь. – Только ради того, чтобы ты сдержал свое слово.
– Дай мне сначала взглянуть.
Пока Джорджина рылась в бежевом портфеле, Джон разглядывал ее. Строгость прически и костюма делала ее почти бесполой. Но только почти. Потому что ее глаза были слишком яркими, губы – слишком пухлыми и соблазнительными. А тело… черт, что бы она ни надела, ничто не может скрыть ее грудь. Одного взгляда на нее достаточно, чтобы у мужчины появились нехорошие мысли.
– Вот. – Джорджина протянула ему фотографию в рамке. Взяв ее, Джон подошел к кожаному дивану. Это был групповой снимок, и на нем Лекси лучезарно улыбалась в камеру.
– Какие оценки она получает? – спросил Джон.
– В подготовительном классе оценок не ставят.
Джон сел на диван.
– Тогда как ты определяешь, выучила ли она то, что ей задано?
– Лекси два года занималась в подготовительном классе. Она, слава Богу, хорошо читает и пишет простые слова. Я боялась, что для нее это станет проблемой.
Джорджина села рядом с ним.
– Почему? – поинтересовался Джон, поворачиваясь к ней. Джорджина изобразила на лице беззаботную улыбку.
– Без всяких причин.
Она явно лгала, но Джону не хотелось спорить с ней – пока.
– Терпеть этого не могу.
– Чего?
– Когда ты выдавливаешь из себя улыбку.
